Игорь Шестков - Дорогая буква Ю

А вот сможет ли жизнь когда-нибудь это неприятное существо, поддерживающее сейчас имперское свинство властей, превратить назад в человека — это непонятно.

Не понимал Бунин и природы большевизма. Не в пломбированном вагоне он приехал из враждебной страны. Не из фолиантов Карла Маркса выпрыгнул. Не в местечках за чертой оседлости он зародился и не среди кавказских бандитов.

И не был большевик-расстрельщик русским Каином. Слишком бы все было просто. Нет, он был и русским Каином, и Авелем…

Накопилась в народе за тысячу лет угнетения и побоев ненависть. К помещику, к власти, к полиции, к офицерам армии, к попам. Вот и взорвалось…

Первая волна русской эмиграции исчезла в океане истории… не оставив после себя ничего… Как все исчезает.

Ничего?

Не совсем — волна эта оставила после себя литературу. Написанную на сочном, естественном и пластичном русском языке.

И уже этот первый том антологии — свидетельствует об этом. И вовсе не «продолжением неприятия» большевизма интересна эта книга (его в ней конечно хватает, могло бы быть и поменьше), а талантом и подлинностью… изысканным ароматом исчезнувшей культуры.

Между строчек. Я считаю, что никакой «миссии» у русской эмиграции нет. Жить на свободе и наслаждаться жизнью — единственная миссия. А там уж как получится.

Лирическое отступление. Познакомился я однажды с господином Ивановым. Случилось это в одной из больниц Западного Берлина. В очереди на рентген. Мы разговорились. Выяснилось, что Иванов — по-русски говорить не умеет. Отец еще говорил, а я…

Внук настоящего белоэмигранта, сражавшегося с красными там-то и там-то. Деда Иванов не знал, тот умер до его рождения. Отец получил образование, стал инженером. Сам Иванов тоже где-то работал. Я спросил его, читал ли он каких-либо русских авторов. Да, конечно читал. Кого же? Пауза. Как Иванов ни пытался, так и не смог выдавить из себя ни одного имени.

А Батшев говорит о «стране Эмиграции». Какая страна? Тут и поселочка нет… городского типа. Только пустошь, поросшая полынью.

…

Аркадий Аверченко «Перед лицом смерти».

Два симпатичных анекдота из истории великой французской и русской революций. О том, как парижане не повесили аббата на фонаре за его остроумное замечание («Вам что, от этого светлее станет?»), и о том, как «товарищ Саенко» не расстрелял приговоренного к расстрелу Никольского в «харьковской чрезвычайке» (тот хладнокровно заявил, что Никольского вчера расстреляли, и Саенко вычеркнул его из списка).

Скорее всего — неправда, но красиво и оптимистично.

«Разрыв с друзьями». Этот текст — жалоба героя, «опустившегося, подлого, пропитанного дешевой сивухой, ночлежного человечишки… грязного, небритого, гнусного», на новую жизнь. Он встречает своего «бывшего прежнего друга», «в черном, прекрасно сшитом пальто… на руках свежие замшевые перчатки, на голове изящная фетровая шляпа, из-под атласного лацкана пальто виден чудесно завязанный галстук… ноги обуты в изящные лаковые ботинки…»

Только что из-за границы.

И ему хочется «броситься на него, вцепиться в горло и… рвать сверкающее белье на беззаботной холеной груди»…

Еще страшнее для него то, что он не может больше читать старые книги. Приводит примеры. «Простите вы меня, но не могу я читать на пятидесяти страницах о Смерти Ивана Ильича… Я теперь привык так: матрос Ковальчук нажал курок… Иван Ильич взмахнул руками и брякнулся оземь. Следующий! — привычным тоном воскликнул Ковальчук».

Рано умерший Аверченко писал кратко, точно, очень живо. Его ирония не саркастична, скорее траурна. Отличные тексты.

…

Владимир Азов. «Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Карловичем».

Небольшая юмористическая зарисовка.

Иван Иванович (обыкновенный русский эмигрант в Берлине двадцатых) и Карл Карлович (немец, проживший двадцать лет на Васильевском острове, «где он содержал прекрасную булочную») поссорились из-за курицы. «Обыкновеннейшей курицы для супа». Ну и еще из-за коварного русского языка, которым честнейший Карл Карлович так и не овладел в совершенстве. Иван Иванович посетовал на базаре: «Курица нынче кусается». Карл Карлович понял это буквально. Он решил, что это шутка… Иван Иванович де боится того, что мертвая, ощипанная курица его укусит. И пошутил сам: «Амалия просила меня купить один гусь. Но я не буду покупал. Я буду ей сказал, что гусь очень кусался». Что из всего этого вышло — читайте в антологии. Мило.