Владимир Видеманн - Запрещенный Союз – 2 - Последнее десятилетие глазами мистической богемы

Затем приехал московский синолог Даос [38] Владимир «Даос» Сазонов – математик, программист, специалист по японскому и китайскому языкам. Родился в Москве, с 1990 года проживает в Германии. , рассказавший о своем путешествии в Якутию историю про сибирскую пальму: это когда в ресторане заполярного города стоит в кадушке настоящая пальма, в которую подпившая аудитория мочится по очереди для куража. Прибыл из Питера Леон — юноша с обликом Иосифа Прекрасного: длинными золотистыми кудрями до пояса, большими светлыми глазами и отменной фигурой. Свою душу Леон тешил игрой на китайской флейте, а тело — изощренной гимнастикой бессмертных. Наконец из центра подъехали несколько девушек, причем две из них, наиболее отчаянные, проделали весь путь из Москвы до Душанбе автостопом!

Захаживали в наш салон и местные девушки. Однажды звонит телефон. Поднимаю трубку, оттуда женский голос:

— Алло, это здесь живут молодые священники?

Не понял. Священники? В процессе разговора выясняется, что телефон девушке дал Шива, которого та приняла — за хайр и бороду — то ли за священника, то ли за семинариста. После этого в отдельных продвинутых кругах душанбинских красавиц усиленно муссировались слухи о молодых московских семинаристах, гостящих в городе и как бы открытых для флирта. Ну а компания у нас была в самом деле в этом роде: все бородатые йоги, кто с хайром, кто бритый, в ушах серьги, на шее священные амулеты, на запястьях и щиколотках таинственные ожерелья…

— Ну и что вы тут делаете? — спрашивала меня очередная любопытная душанбинка, звонившая в коммуну в надежде организовать рандеву для себя и подружек.

— Как тебе сказать… Отдыхаем душой и телом.

— А как это — телом? Вы же священники, вам все плотское запрещено.

— Что значит «запрещено»? Во-первых, мы на каникулах, а во-вторых, сан еще не приняли.

Девушкам было страшно приятно выступать в роли роковых совратительниц столичных попиков — таких бородатых и загорелых. «Попики» в свою очередь в полной мере поддерживали свой «корректный» имидж, отдаваясь во власть женских чар как бы постепенно, но при этом вполне последовательно. Самое интересное началось, когда девушки стали нас приглашать на собственные квартиры, где можно было отрываться без обязательного присутствия медитирующих за соседней стеной санньясинов [39] От санскр. «отречение» – отшельник. .

Почти в центре Душанбе, на полпути между Путовским базаром и больницей Караболо, находится искусственное озеро, названное именем Коммунистического союза молодежи. Этот водоем в те времена являл собой классическое место отдыха советского гражданина: песчаный пляж, тенистая аллея вдоль берега со скамейками и оградительными парапетами в античном стиле, фигуры дискоболов и копьеметателей в окружении цветочных клумб, станция проката лодок и водных велосипедов, ресторан у воды, где можно заказать шампанское с шашлыками или пиво… В центре озера на гигантском цоколе, поднимающемся из воды подобно пущенной с субмарины ракете, стояла фигура ныряльщицы с молитвенно сложенными руками — словно божество священного хауза [40] От араб. «водоем» – гидротехническое сооружение в восточных странах: искусственный резервуар питьевой воды, обычно прямоугольный, при мечетях, на городских площадях, в садах. . Вода в Комсомольском озере прекрасно прогревалась, купаться в ней было одно удовольствие. Весь водоем можно было не спеша переплыть поперек за четверть часа.

Одно время я ездил сюда купаться каждый вечер. Часов в шесть пополудни жара спадала, поверхность водоема замирала. Я входил в теплую воду с дальнего, «дикого» берега и плыл в сторону бронзовой купальщицы. На одном участке приходилось пересекать своеобразное «Саргассово море» с зарослями, щекотавшими живот, но, заплыв по неосторожности в самую их пущу, я подвергался реальному риску запутаться в бесчисленных стеблях и быть утянутым русалками-пари в подводный дворец божества хауза. После «Саргассова моря» я попадал в полосу купания основного пляжа, которая интенсивно использовалась лодочниками и водными велосипедистами. Ласкаемый водорослями, я, как Ихтиандр, взирал на южных красавиц, которых катали по водной глади местные «доны педро» в тюбетейках. Иногда какая-нибудь из них, инстинктивно поймав мой взгляд, словно хотела вскрикнуть: «Ой, морской дьявол!» Но я резко уходил на глубину, махнув чаровнице на прощание серебряным плавником.