Хуан Васкес - Нетленный прах

– Знали бы власти, кто у Карвахаля и Галарсы в товарищах, совсем другое дело было бы.

– То есть? Что вы хотите этим сказать? Вам что-нибудь известно?

Другие подхватили:

– Все, что знаешь, надо сообщить полиции.

Отправились в следственный отдел. Но там сказали, что в столь поздний час показаний с них снять нельзя, так что пусть приходят завтра. Так и сделали: на следующий день, с утра пораньше, Гарсия и Сильва снова явились в полицию. Начальник, Саломон Корреаль, ждал их во дворе.

– Я уже знаю, о чем пойдет речь, – сказал он. И хлопнул Сильву по плечу. – Нам надо поговорить об этом. Подождите меня – и поговорим.

Вошел внутрь, а их оставил одних. Сильва и Гарсия думали, что он ушел за какими-нибудь бумагами или решил позвать секретаря вести протокол, и ждали его возвращения. Ждали десять минут, двадцать, час, два. Но генерал Корреаль так и не появился. Наконец они поняли, что он по неведомым никому причинам предпочел не снимать с них показания.

Несколько дней кряду соображали, как быть. Наконец один адвокат надоумил Томаса Сильву найти двух свидетелей и подать письменное заявление. Тот позвал к себе в обувную лавку Гарсию и двоих граждан – Васкеса и Эспиносу. Потом достал блокнот и перо и выложил их на прилавок. И сказал – вернее, приказал – Гарсии:

– Пиши все, что видел.

А дело было так: вечером накануне убийства Гарсия проходил мимо мастерской Галарсы, собираясь выпить прохладительного в соседнем баре, и тут увидел, что будущие убийцы разговаривают с несколькими хорошо одетыми господами в шляпах с высокой тульей. Было уже темно, и Гарсия не мог разглядеть лиц, однако удивился, что такие элегантные сеньоры в столь поздний час беседуют с двумя работягами. Разглядеть не мог, но услышал, как Галарса произнес: «Дадите, что просим, сделаем. Нет – ничего не будет». «Говори потише, – ответил ему один из господ. – Не для чужих ушей это». И они всей компанией вошли в мастерскую и закрыли дверь. Гарсии хотелось спать, но любопытство пересилило, и он около часа то стоял, притулившись у соседнего дома господина Франсиско Борды, то прохаживался взад-вперед по улице, умирая от холода. Когда же наконец вышли те, кого он ждал, Гарсия спрятался за углом и оттуда услышал голос одного из них, человека, что называется, культурного: «Ну, можно считать, мы с вами договорились?» – «Не беспокойтесь, – отвечал ему Карвахаль, а, может быть, Галарса. – Все сделаем в лучшем виде». А Галарса – или, может быть, Карвахаль – добавил: «Останетесь довольны». Свидетель вслух прочел написанное и вывел внизу свою фамилию с бо́льшим, чем нужно, количеством завитушек. Однако все это не заинтересовало начальника полиции. Никто так и не выяснил, кем были те элегантные сеньоры, беседовавшие с убийцами вечером; никто не проверил истинность показаний Гарсии.

Очень скоро об этой небрежности стало известно Хулиану Урибе, старшему брату покойного. Этот человек с бычьей шеей и жесткими усами всегда вел себя по отношению к генералу скорее как второй отец, чем как спутник по разгульным похождениям. От него всегда веяло безмятежным спокойствием, которого начисто был лишен генерал, и казалось, что Хулиан старше его не на два года, а на две жизни. Он сразу стал очень деятельно следить за ходом следствия, вдавался во все его подробности и, кроме того, имел свои собственные причины для недовольства тем, как оно идет. В начале ноября Хулиан отправился на прием к Саломону Корреалю, имея при себе собственноручно написанный документ, содержащий сведения, которые он сумел получить благодаря разысканиям, предпринятым на свой страх и риск. Сам упорядочил их, сам занес на бумагу и собирался теперь лично передать начальнику полиции, поскольку считал их достаточно важными и не желал доверить их никаким курьерам.

Речь шла о показаниях двенадцати свидетелей. С различной степенью точности и детальности, с разным количеством анекдотических подробностей двенадцать человек описывали, как двое убийц генерала Урибе побывали у Текендамского водопада, низвергающегося в реку Богота. Это место пользовалось большой популярностью у жителей столицы, так что не было ничего удивительного или предосудительного в том, что многочисленная группа мастеровых проводит там свой выходной: ремесленные цеха любили устраивать для своих членов такие выезды на природу, а водопад, при виде которого перехватывало дыхание даже у самого привычного человека, и вечно чуть туманный воздух, придающий нечто сказочное горе, поросшей высокими деревьями, был самым популярным местом. Однако этот выезд, согласно рассказам свидетелей, имел место в июне, накануне Иванова дня, и был не похож на другие, поскольку вместе с убийцами – опять же если верить показаниям очевидцев – был какой-то неизвестный человек в темном пончо и шляпе-панаме, явно занимавший более высокое положение в обществе: он из своего кармана заплатил за аренду двух открытых экипажей и якобы выложил тысячу песо за обед на десятерых. Звали его Педро Леон Акоста.