Илья Бояшов - Джаз

Органист Вольфганг Шеттелих, целиком зависящий от пальцев, наизусть помнящих Гайдна (раскрытые ноты – фикция, излишняя предосторожность), надеюсь, доставил удовольствие публике. Вообще, я часто замечал во взоре играющих на органе, клавесине или рояле некую отрешенность, что неудивительно: пальцам нельзя мешать. Пальцы работают только тогда, когда владеют свободой. Мастера доверяют пальцам. В. Шеттелих, вне всякого сомнения, был мастером. А Гайдн, Бах и Моцарт – что может быть лиричнее для дня 9 октября 1967 года? Только представьте себе: над взбудораженной, лихорадочной планетой плавают баховские Toccata, Adagio, Fuge C-dur BWV 564 in C major – en ut majeur. Кроме драк в Милуоки и на токийских мостах, проповедей и писем председателю Исполкома, «Лунных советов» и протокольных встреч есть место полной, безоговорочной красоте – чем не финал для книги?

Однако остался назидательный вариант.

Днем ранее, 8 октября 1967 года, в горном ущелье Боливии отряд солдат искал некоего человека. Человек этот и его товарищи были настигнуты, началась перестрелка, он был ранен и не мог отстреливаться. Его попытался было унести на себе друг, но друга убили. Тогда человек крикнул преследователям: «Не стреляйте!.. Я живой стою дороже, чем мертвый…» Солдаты и так знали, чего он стоит! Его схватили и доставили в бедную деревушку, где стояла полуразрушенная глинобитная хижина, служившая школой. Человек выглядел ужасно: сквозное ранение правой голени, волосы в грязи, ноги в самодельных чехлах-носках, одежда изорвана. Он попросил покурить (трубка была при нем). Один из солдат, которому понравилось мужество пленника, отсыпал ему табаку. Тем же вечером, несмотря на связанные руки, пленник ударил офицера боливийской армии, когда тот попытался отобрать эту трубку как сувенир.

Ночь пленный провел в хижине рядом с двумя своими убитыми друзьями, мучаясь от боли в простреленной ноге.

Утром 9 октября пленник попросил разрешения увидеться с местной учительницей. Когда она появилась, он сокрушенно заметил, что школа в плохом состоянии. Антипедагогично воспитывать учеников в таких ужасных условиях, когда чиновники – все, поголовно – разъезжают на «мерседесах».

Разговаривая с молодой женщиной, человек не знал, что уже доставлен приказ: непременно его уничтожить. Один из агентов, долгое время безуспешно ловивший его, а теперь выполнивший долг, вошел в хижину и рассказал пленнику, что того ждет. Ни один мускул не дрогнул у приговоренного, но лицо сделалось белым…

Человека ненадолго вывели из хижины и сфотографировали в кругу боливийских солдат. Затем у него попытались выведать, где находятся его единомышленники, разыскиваемые солдатами, – он отказался их выдавать. Один солдат спросил, думает ли пленник о своем бессмертии. Тот отвечал отрицательно.

Был там сержант, у которого от пуль человека и его товарищей погибло три друга, он захотел отомстить; сержанта выбрали палачом. Когда сержант появился, пленник сказал следующее: «Я знаю, ты пришел убить меня. Стреляй. Сделай это. Стреляй в меня, трус! Ты убьешь только человека!» Сержант замешкался, затем начал стрелять из полуавтоматического ружья, попав пленнику в руки и ноги. Человек упал, скорчился и прикусил руку, чтобы не кричать от боли. Всего было девять выстрелов: пять в ноги, по разу в правое плечо, руку, грудь, последний выстрел пришелся в горло.

Тело человека затем привязали к полозьям вертолета и доставили в городок – центр провинции; там его показали прессе – желающие могли посмотреть. Затем армейский хирург ампутировал у покойного кисти рук, чтобы отвезти их в столицу для идентификации отпечатков пальцев. Но люди, увидевшие тело, и так уже знали, кто лежит перед ними. Этот человек не верил в существование Великого Джазмена; он верил лишь в революцию и хотел изменить весь мир. Весть о его гибели была самой главной новостью дня 9 октября 1967 года. О ней трубили все без исключения радиостанции, ее передавали по телетайпу. Телеведущие начинали с нее новостные программы. Человека звали Че Гевара.

Стивен Хокинг утверждает: каждый день на земном шаре умирает и рождается около 200 000 homo sapiens. (Здесь и далее примеч. автора.)

Привожу его замечание: «Законы аэродинамики и законы эстетики близки друг к другу… Как правило, что красиво внешне, то является совершенным и в смысле аэродинамики».

Время смерти героя – эпоха сонного благоденствия 80-х, настоящий Век Золотой, явившийся истинной наградой для таких, как Гасконский, свидетелей сотканного из проволоки прежнего «окаянного» времени.