Евгений Алёхин - Ядерная весна [сборник litres]

Мне не нравилась Ольга. Я ревновал к ней. Один раз Элина предложила, чтобы мы занялись сексом втроем. Я не хотел, но согласился. И у меня не получилось. Я застеснялся втроем. Вдвоем – нет. Когда мы были вдвоем, я был Элининым киборгом модели Fucker 2003.

Сейчас я сказал:

– Может, Оля сама доберется?

Я думал, Элина не согласится, но она ответила:

– Хорошо.

И ядерная снежинка упала на ее ресницу.

На днях я уезжаю в Москву, и поэтому мне сегодня позвонила девушка и сказала, что надо меня проводить. Я не хочу говорить, как ее зовут, а придумывать ей другое имя у меня нет настроения, поэтому я буду называть ее Капустой. Это глупо, я понимаю, но ладно. Хорошо, говорю, бери с собой Морковку и приезжай к Игорю, там все вместе зажжем. Мы пойдем в гости к Игорю. Когда я уеду, говорит он, я все равно должен быть редактором прозы в нашем журнале. Присылать ему суперавторов. Мы делаем сетевой журнал, вообще-то, но мы уже на месяц тормозим выход второго номера. Сидим и ждем Капусту и Морковку, едим картошечку и выпиваем. С нами еще наш друг гей, Андрюха, у нас есть персональный голубой друг, как показатель качества жизни: мы писатели, редакторы журнала, есть друг гей, мы продвигаем культуру. Такая брехня.

– Евген, – говорит Игорь, – я зарекся не пить, а тут ты. Но с другой стороны, уезжаешь, дело святое.

…А, ну все такое, ладно, я лучше перепрыгну часа на четыре вперед… Мы с Морковкой закрылись в комнате, лежим себе с ней на кровати голые. Она в чулках только. И я ее обнимаю и целую, мы только что занимались сексом. И я опять ничего не понимаю, как мне жить. Дело в том, что меня терзают чувства, у меня что-то трещит внутри, я хочу, чтобы это позже произошло с ней у меня опять обязательно. Я уже два года как знал, что мы обязательно займемся с Морковкой этим, хотя и ухаживал за Капустой периодически, но это не назовешь ухаживанием, это бред. Но у Морковки такой взгляд, как будто она в любой момент может сойти с ума, разбить бутылку, сделать розочку и нарисовать что-нибудь у себя на теле ранами. Капуста симпатичней, но у нее нет этого страстного крика, который застыл на лице у Морковки. Блин, я пытаюсь сказать о чем-то важном Морковке, мы лежим с ней, и я спрашиваю:

– Как ты думаешь, Капуста на меня обиделась?

– Да. Она мне сказала, что она любит тебя, а ты любишь ее.

Меня съеживает изнутри, я чувствую себя сволочью:

– Да с чего она это решила?

– Ты сказал.

– Да? Наверное, правда, сказал.

– Сказал-сказал.

– Да, я, походу, говорю лишнего. Но мне кажется, что я всегда говорю изнутри, понимаешь, когда я говорю о чем-то, я верю в это, а потому все превращается в говенную кашу.

Мы так лежим, я ее обнимаю, мы опять занимаемся сексом. Я не знаю, что там делают в соседней комнате Игорь, Андрей и Капуста. Безграничный космос вокруг меня, мне страшновато, мне прекрасно и невозможно, Морковка в чулках. Тьфу ты, имена. Морковка, пуговицы от штанов, журналы, поэзия, общественный транспорт, измена, любовь к женщинам, любовь женщин, мне очень вкусно целовать ее в промежность, потом мы делаем это на полу, а я все не могу кончить, наверное, от растерянности.

А потом, я слышу, что в коридоре началась какая-то суета, я встаю и собираюсь выйти.

– Ты оденься, – советует Морковка.

Я надеваю штаны, выхожу, там, в туалете, какой-то дед орет на Игоря, что его затопили. Они вдвоем ползают вокруг унитаза. Я захожу опять в комнату к Морковке, говорю: никуда не уходи. Надеваю что-то из ее гардероба, типа бюстгальтера, выхожу и смотрю на деда. Он вот такими глазами смотрит на меня, но все равно они с Игорем ругаются. Не очень-то дед испугался, хоть и удивился сильно.

– Где? Тут у меня ничего не протекает!

– У меня с потолка течет!

– Да посмотри, где? Целый бачок!

– У меня течет с потолка!

И тут Игорь совсем что-то несет:

– Вы и так все мою мать тут мучили! А теперь я вам не позволю! Она всегда молчала, а теперь я вырос! Ее заливали сверху, и вы снизу долбили по батарее…

И мне надоело смотреть, и я пошел к Морковке. Мне захотелось, чтобы она была еще более женственная, и я снял с нее чулки.

А потом Капуста среди ночи собралась куда-то уезжать. Домой. Я, наверное, окончательно просрал ее доверие, я ей звонил и признавался в любви, а мы тут устроили с ее подругой черт-те что. И у меня даже не заиграла совесть, я решил, что я теперь люблю их обеих, а еще люблю Олю кое-какую. И еще люблю Аню, с которой прожил три месяца в Москве, на которой собирался жениться. Но еще я собирался жениться на Наташе, моей бывшей одногруппнице. Боже мой! Капуста забрала Морковку, они же подруги, ты что, уедешь? да, я уеду, ты же понимаешь? нет, может, не стоит? я понимаю, что вы подруги, но, может, не стоит? я поцеловать только и успел на прощание и записать емэйл успел.