Чжан Юэжань - Кокон [litres]

Я слонялся повсюду с корзиной за спиной. Тогда Наньюань казался мне огромным, чтобы пройти из конца в конец, нужна была целая вечность. Но времени у меня хватало, при желании я мог целый день болтаться на улице, бабушка точно не стала бы меня искать. Радиус моих прогулок постоянно увеличивался, скоро я стал выходить и за пределы Наньюаня, заглядывал в университетский кампус, в больницу, в магазинчик у ворот – в общем, обошел все доступные места в округе.

Однажды я вышел из Наньюаня и сам не заметил, как очутился на одной из соседних улиц. Там стояла церковь, которую я прежде ни разу не видел. Выглядела церковь очень внушительно: бурые каменные стены, вонзающийся в небо крест. Ворота были открыты, изнутри доносилось пение. Я прошел через церковный двор, остановился у дверей и заглянул внутрь. Все люди в церкви стояли, священник что-то говорил, а они повторяли за ним, как младшеклассники. Некоторые женщины даже плакали, причем все громче и громче, слезы они не вытирали, и никто не подходил к ним, чтобы утешить. Когда служба закончилась, женщины мигом пришли в себя, заговорили, заулыбались, будто вовсе и не плакали. А потом одна за другой потянулись из церкви. Три пожилые дамы, сидевшие в первом ряду, заметили меня у входа.

– И-и! Чей же это мальчик? Первый раз его вижу, – оглядев меня, сказала женщина пониже. Я был одет в мешковатую футболку, всю в дырочках, ворот так растянулся, что открывал не только шею, но и плечо. Лицо у меня было перепачканное, а за спиной болталась здоровая корзина.

– Один, без взрослых? Где же ты живешь? – спросила высокая женщина.

Они засыпали меня вопросами и в конце концов выяснили, кто мои папа и бабушка.

– Ах, это мальчик из семьи Лао Чэна… [26] Лао (“уважаемый, пожилой”) – префикс, который используется при обращении к старшим по возрасту или положению. Неудивительно. – Низкорослая женщина впилась глазами в мои пластиковые сандалии, тут и там перехваченные пластырем.

Третья женщина, с пучком серебристых волос на затылке, все это время молчала, потом зашла в церковь и вынесла пригоршню конфет.

– Вот, держи-ка. – Она выглядела немного моложе моей бабушки, большие глаза прятались в мягких складочках морщин.

– А я что говорю! У Хуэйюнь самое доброе сердце, нам бы у нее поучиться! – сказала низенькая женщина высокой.

– Это верно, но бабушка его мне не по душе… – тихо пробормотала высокая.

Я не потянулся взять угощение. После лакричного дядюшки я стал настороженно относиться к сладостям от незнакомцев. Тогда женщина по имени Хуэйюнь поймала мою чумазую ладонь и вложила в нее подарок.

– В следующее воскресенье приходи сюда снова. Договорились? – улыбнулась она.

Не поблагодарив, я зажал конфеты в кулаке и побежал прочь.

На другой день я пошел с тетей за пампушками в столовую Наньюаня и у входа столкнулся с этой женщиной. Я понял, что она тоже из местных. Думал, она подойдет и заговорит со мной, но женщина сделала вид, что мы незнакомы, и с бесстрастным лицом прошла мимо. Я немного расстроился. Потом, не скоро, я узнал, что это твоя бабушка. К тому времени ее отношение ко мне уже переменилось, но я был по-прежнему ей благодарен.

В воскресенье я снова отправился в церковь. После службы женщина вышла на улицу и улыбнулась мне, как в прошлый раз. Но конфет не вынесла, а поспешно простилась со священником и сразу ушла. Я послонялся немного по церковному двору, тоже хотел уйти, но меня задержал священник.

– Как тебя зовут, мальчик?

– Чэн Гун.

– Чэнгун, “успех”? Ха-ха, славное имя! – Он оглядел меня, прищурив маленькие глазки. – А знаешь, что такое настоящий успех?

Я помотал головой и зашагал к воротам.

– Стать добродетельным человеком. – Он остановил меня, положив руку на плечо. – Помнишь, что я говорил сегодня на проповеди?

Я снова помотал головой.

– В следующий раз постарайся запомнить, тебе это пригодится. Хорошо? – Он погладил меня по голове. – Не уходи, я сейчас вернусь.

Я стоял посреди двора, залитого ярким полуденным солнцем, и смотрел, как он идет из церкви с пакетом в руках, а потом достает оттуда пару синих пластиковых сандалий.

– Примерь-ка.

Сандалии были новые, даже с ярлычком. Недоверчиво глядя на священника, я медленно разулся и примерил обновку.

– В самый раз! – сказал он. – Носи на здоровье, а старые сандалии выброси, ремешки у них рваные, неровен час, упадешь. – Он снова погладил меня по голове. – Если тебе еще что-нибудь понадобится, ты мне скажи. Договорились? – Увидев, что я киваю, он тоже удовлетворенно кивнул. – Но я бы хотел, чтобы ты приходил сюда каждую неделю, так ты сможешь стать добродетельным человеком.