Павел Иевлев - Небо над дорогой

— Жаль. Не договорились, значит. Не смею вас задерживать. Пора освободить моё парковочное место. Уверен, Дорога ждёт вас. Все жданки съела. Прощайте, Марко.

— Послушай, хороший человек Сергей, нам нужны зоры! Мы не можем уйти без них! Как мы выйдем на Дорогу?

Врёт как сивый мерин. Ни за что не поверю, что у них энергии было в один конец, и теперь они тут застряли. Слишком хитрожопые они для этого.

— Ваши проблемы, Марко. Мне тут ваш гуляй-город не нужен. Он мне вид на море загораживает. И я готов, если надо, действовать решительно.

Не знаю, правда, как. Вот вообще ни одной идеи, как выгнать эту толпу распиздяев. Их много, а я один. Но пусть думают, что у меня в башне засадный полк.

— Ладно, мы готовы оплатить зарядку по обычному курсу. С пяти акков один твой.

— Марко, — сделал я огорчённое лицо, — мне грустно думать, что ты держишь меня за лоха. Это меня обижает, Марко.

Наугад сказал, но, разумеется, не ошибся.

— Извини, Сергей, я не мог не попробовать, — заулыбался примирительно Марко, — разумеется, с четырёх.

— С трёх, Марко. И это только входя в ваше бедственное положение.

— Как скажешь, Сергей, ты тут хозяин! — печально вздохнул Марко. — Пусть наши дети лягут спать голодными, но мы выплатим твою цену!

Чёрт, продешевил, кажется. Иначе он бы куда сильнее распинался. Дети у них, ишь ты. Можно подумать, они их акками кормят, детей этих.

— И ещё один момент, Марко. Слушай меня очень внимательно, и не говори потом, что ты не слышал, или не понял, или понял не так. И всем своим скажи. Так скажи, чтобы они запомнили, Марко.

Седой цыган изобразил полное внимание и готовность.

— Ни один из ваших не подходит к маяку, не говоря уже о том, чтобы сунуться внутрь. Любого, кто сделает шаг за порог, я убью. Я не хороший человек, Марко. И я не шучу. Вы сейчас всем кагалом уходите за реку, это недалеко и там есть отличная поляна. Сюда приходишь только ты или кто-то с тобой. Но если вы будете шляться вокруг башни, сделке конец. Если кто-то сунется внутрь — это нападение. Ты понял меня, Марко?

— Я понял тебя, Сергей, — вздохнул он, — не надо нас так бояться, рома дрома — мирные люди.

— Может быть, — не стал спорить я, — но ваши понятия о собственности и имущественных правах не совпадают с моими.

Я покосился на выпотрошенный салон «девяносто девятой». Кажется, они спиздили даже старые окурки из пепельницы. Да, вот такой я трус. Очень боюсь, что они попробуют маяк просто отнять. Их слишком много, чтобы всех закопать на холме. Я так себе землекоп.

Табор зарычал моторами. Хреново настроенные дизеля плевались чёрным дымом и воняли недогорелой соляркой. Машины неловко разворачивались под визгливые крики бешено жестикулирующих друг другу водителей. Я пошёл к сараю и поставил на его крышу знак аварийной остановки. Когда возвращался обратно, полуголые цыганята пытались кое-как натянуть обратно чехлы в «девяносто девятой». Магнитолу они уже запихали назад — правда, верх ногами. Какой-то мелкий чумазый засранец укоризненно на меня посмотрел и кинул на панель облезлые иконки. Ещё и головой лохматой покачал, как бы удивляясь моей жадности. Потом они борзой стайкой брызнули к машинам и укатили, зацепившись снаружи за кузова и борта. Сразу стало гораздо тише.

Настя встретила меня у дверей, и тревогой от неё несло так, что бедная Эли только попискивала, сжавшись на диване и обхватив ручками головёнку. Увидев меня кинулась, подпрыгнула и повисла, как обезьяна на дереве, обхватив руками и ногами. Засопела, успокаиваясь и успокаивая меня.

— Кто это? Я так испугалась…

— Цыгане. Не бойся, я с ними договорился. В целом. Но двери теперь держим закрытыми и вещей снаружи без присмотра не бросаем. Народец это ненадёжный. И помни — мы в своём праве. Никто из них не должен попасть внутрь. Ни под каким предлогом. Ясно?

— Да, я поняла, не волнуйтесь. Я понятливая. Хотите есть? Я суп сварила. Гороховый, с копчёностями. Сейчас разогрею…

Она убежала вниз, а я с трудом отклеил от себя Эли. Она хоть и не тяжелая, но уцепилась так, что ходить мешает. После сегодняшней ночи уже и не знаю, как к ней относиться. Я бы, грешным делом, не отказался попробовать, как у нас выйдет с женой и с ней. Но жена мне важнее.

Главцыган явился не один, а с… Как это правильно? Клоунесса? Клоуница? Клоунка? Не силён в феминитивах. Самка клоуна, в общем. Круглая, как колобок, невысокая тётя, разрисованная броским гримом по лицу. Наряд её ярок, но экономичен — серебристый лифчик, на три размера меньше, чем стоило бы, трусы из такой же ткани, узкие настолько, что не скрывают пренебрежения эпиляцией зоны бикини, поясок среди складок жира там, где у других людей случается талия. С пояска свисают до колен редкие разноцветные ленты, образуя подобие намёка на юбку, которая, впрочем, ничуть не скрывает монументальную задницу и изрядные окорока. Скифская баба, богиня плодородия. Браслеты и фенечки до локтей пухлых ручек, а волосы из подмышек не то что торчат, но даже и покрашены. Слева — в зелёный, справа — в розовый. Бодипозитивненько.