Станислав Смагин - Там, где мой народ. Записки гражданина РФ о русском Донбассе и его борьбе

Мы доехали до Луганска, где нас встретили Тихон Гончаров с Александром Гаврисюком, и узнали новую упоительную историю. Оказывается, Андрея Пургина вместе со всей донецкой делегацией не пустили в Луганск местные сотрудники МТБ. Постоянно поддерживая телефонную связь с донецкими, мы договорились встретиться на нейтральной территории, в Дебальцево, что находится как раз ровно на полпути между Донецком и Луганском.

И вот уже вместе с луганчанами дружно вновь отправились в путь, где-то через час доехав до пункта назначения. Начался дождь, с каждой минутой все усиливавшийся. На обочине сразу после стелы «Дебальцево» нас ждали наши донецкие друзья. Сказать, что они были шокированы, значит, не сказать практически ничего. Оказывается, буквально только-только отсюда уехали луганские спецслужбы, пару часов державшие всех под стволами и в предельно нелицеприятной форме рассказывавшие, как же нехорошо пытаться нанести ущерб молодой государственности ЛНР. Хорошо, что есть такие замечательные люди с холодной головой, чистыми руками и вряд ли столь же чистыми стволами, которые подобного беспредела ни за что не допустят. Вдоволь попугав собравшихся, удовлетворенное МТБ отправилось восвояси.

Можно сказать, все еще относительно мирно обошлось, а то все знают о массовых летальных исходах после встреч с неуловимыми украинскими ДРЕ.

Мы поехали в Дебальцево, где немного посидели в кафе какой-то гостиницы, беседуя о том о сем (в основном, конечно, о «том», то есть о делах наших скорбных и только что случившихся). О полноценной конференции в запланированном виде, разумеется, речи уже не шло. К вечеру все разъехались по домам.

На границе ЛНР и РФ нас опять мариновали в несколько раз дольше, чем других, причем на сей раз без объяснения причин. Мы уже не удивлялись — спасибо, хоть пистолетом не угрожали.

На следующий день в Ростове я рассказал другу, также солидарному с Донбассом, о произошедшем накануне. Горестно вздохнув, он спросил: «Ну, понятно, что в республиках все против всех, как на Балканах во время Второй Мировой. Но глобального все против укров? Украина в любом случае главный и снимающий все внутренние противоречия враг?» Я не нашелся, что ответить, ибо после пятницы 25-го бодрое «да!» выглядело бы явной натяжкой и довольно смелым допущением.

Власть, зародившуюся на нашей земле четверть века назад и существующую по сию пору, сместами существенными, а в основном чисто стилистическими изменениями, лучше всего охарактеризовал покойный Вадим Цымбурский, назвавший ее «корпорацией по утилизации Великороссии»', кстати, в статье Вадима Леонидовича «Откуда подует ветер?», где он привел это меткое определение, содержится немало мыслей, подтверждающих и дополняющих мои нижеследующие рассуждения.

Итак, каковы же природа и сущность этой утилизационной корпорации? Она представляет собой своеобразный малосимпатичный гибрид капитализма, феодализма, олигархии и всеобщей коррупции. При феодализме и, шире, в традиционном обществе цари могли самодурствовать, вельможи и столоначальники чтить свою личную выгоду, а купцы хитрить, но в целом люди мыслили масштабами поколений и столетий, стремясь оставить достойное, причем необязательно материальное, наследство далеким потомкам. При капитализме государственные институты, общество и бизнес переживают кардинальные изменения, но в целом, как на личном уровне, так и на уровне коллективных идентичностей и структур, до поры до времени сохраняется настрой «оставим потомкам задел для лучшего мира, чем был при нас». Социализм оставим за скобками, перейдем сразу к нынешней стадии развития нашей планеты. Здесь посткапитализм смешался с постиндустриализмом, а глобализм усиленно насаждает отказ от традиционных ценностей, наций и национальных интересов, традиционных религий с соответствующими системами морально-нравственных координат.

У нас в России мировые тенденции приняли облик не совсем уникальный, а уже неоднократно случавшийся в странах так называемого «третьего мира». Производят у нас капиталистически, средства производства и чиновные кабинеты перераспределяют при необходимости феодально, то есть не по закону, а интрижкой и келейным решением, главное же — чиновники, бюрократы и плутократы стремятся любыми способами выжать максимум ресурсов из вверенных им источников благосостояния, дабы обеспечить качественное потребление лично себе и своей семье. О благе страны или хотя бы собственного рода в отдаленной перспективе члены утилизационной команды и бенефициары ее деятельности в массе своей не задумываются.