Мелани Бенджамин - Госпожа отеля «Ритц» [litres]

– Да. Мне нравятся эти люди. Думаю, они по-своему интересны, хоть и не всегда понимают это. Но, видимо, я не так похожа на них, как мне когда-то казалось. По правде говоря, я не уверена, что хочу быть такой, как они.

– Ты мне тоже нравишься, Бланш. Ты великолепна. Я нужна тебе, и слава богу, я здесь. – Лили дважды хлопнула в ладоши, встала, наклонилась и поцеловала Бланш в щеку – только в щеку, к огромному облегчению Бланш. Потом взяла перчатки, сумку и зонтик, собираясь уходить.

– Может быть, я тебе тоже нужна! – крикнула ей вслед мадам Аузелло. Лили улыбнулась и помахала рукой, не замечая устремленных на нее пристальных взглядов. Одинокий, ярко украшенный маленький буксир, плывущий среди гордых больших кораблей.

– Может, и нужна!

На следующий день Бланш доставили небольшой букет фиалок.

Спасибо за приглашение, и прошу прощения за грубость, недопустимую для гостя. Я не привыкла к роскошной жизни, но, может быть, ты меня всему научишь. В следующий раз ты узнаешь кое-что обо мне. Я покажу тебе часть своей жизни – ведь так поступают друзья. Я покажу тебе Францию, настоящую Францию. В следующую среду обедаем вместе.

Какая странная записка! Эта забавная иностранка, которая пробыла здесь всего несколько дней, в то время как Бланш прожила в Париже почти пятнадцать лет, собиралась показать ей Францию?

И все же Бланш с нетерпением ждала следующей среды. Она хотела, чтобы Лили разбудила ее, сказала и показала что-то, открыла ей глаза. Наверное, именно для этого она пригласила Лили в «Ритц». Ей нужен был кто-то, кто поможет видеть дальше позолоты и блеска, которые ослепляли Бланш в последние годы, с тех пор как она стала госпожой отеля «Ритц».

Каким был Париж для Лили, для всех тех, кто приехал сюда из дальних стран без гроша в кармане? По правде говоря, Бланш и сама попала в этот город именно так… Единственное различие между ней и Лили состояло в том, что Бланш принадлежала одному мужчине, пока другой не спас ее, чтобы поселить в своем замке. Тогда она казалась себе очень умной и предусмотрительной. А сейчас сомневалась, что действительно хотела быть спасенной. И заточенной в замке.

Но прежде чем Бланш нашла ответы на десятки вопросов, которые начали мучить ее по ночам, пока Клод спал рядом, тихо похрапывая, Лили исчезла. И Бланш гадала, не забрала ли новая подруга с собой все ответы.

В 1941 году Бланш все еще ищет Лили, ищет каждый день. Она ныряет в душные книжные магазины, спрятанные в тесных двориках; заглядывает в темные кафе, где все замолкают, когда она входит. В рестораны, где подают гуляш, а не рататуй. Бланш обшаривает места, которые раньше не посещала; места, которые немцы, похоже, до сих пор не обнаружили; места, где может быть кто-то вроде Лили. Потому что Бланш скучает по ней; хоть они были вместе совсем недолго, Лили освещала ее жизнь, как трепещущий, настойчивый светлячок. Но…

Лили тоже нуждалась в ней; Бланш это точно знала. Было в Лили что-то такое, что заставляло мадам Аузелло заботиться о ней: кормить питательными супами, чинить одежду, водить в приличную парикмахерскую, чтобы сделать стрижку. Возможно, Лили – это ребенок, которого у Бланш никогда не было. С другой стороны, она помнит их поцелуй – чудесный, волнующий поцелуй. И понимает, что Лили – не просто друг, не просто ребенок, не просто любовница. Она – нечто большее. Жизненный мотор, двигатель. А еще Бланш ищет Лили, потому что ей нужен кто-то, кто объяснит ей, что делать дальше, как жить с этими оккупантами-гостями, стоит ли беспокоиться о Фридрихах и Астридах сейчас.

Особенно сейчас. Когда она каждый день проходит мимо семей, лишенных крова; когда каждый день люди растворяются во мраке. Исчезают навсегда.

Их все больше и больше; они преследуют Бланш в ее снах, в ее кошмарах.

Она сама – одна из них.

1938 год

После аншлюса Австрии Клод попросил Бланш, как он просил всех своих сотрудников, быть осторожнее с новыми гостями, особенно со Спатзи. Но Бланш… конечно, она увлеклась этим парнем (который был добродушен и так же любил хорошеньких женщин, как сам Клод) и с удовольствием упражнялась в немецком в его компании. Они часами сидели в баре, заговорщически переговариваясь по-немецки и смеясь, как школьники.

– Спатзи – обычный парень, – сказала Бланш Клоду в его кабинете. – Он мне нравится. Мне все равно, нацист он или нет.