Дмитрий Кулешов - Записка смертника

(Справа вверху было написано название, «Записка Смертника»). Странник, осторожно взяв желтоватый лист бумаги, начал читать его, но он неожиданно рассыпался в руках. Он не мог себе позволить, чтобы так исчез шанс на мучавший его вопрос. Осторожно достав флягу из рюкзака, он смочил следующую страницу, с надеждой, что она будет менее хрупкой, нежели прошлая. Страница стала влажной, а чернила начали течь, однако не настолько, чтобы их нельзя было читать.

Если все, что случилось со мной правда, и ты читаешь эти строки, значит, я тот, кем вижу себя. Значит, ты узнаешь мою историю во всех подробностях. Я пытался написать абсолютно все, что мог воспроизвести в своей памяти, поэтому прошу прощения, если иногда мои слова не свойственны твоему времени, в котором ты сейчас. Прости меня за плохой почерк, язык написания, ведь я скитался недели, только чтобы раздобыть ручку, которой собираюсь тебе поведать мою историю.

(С этих слов началась история «Смертника».)

Я никогда не думал, что судьба может преподнести мне подарок, от которого кардинально измениться моя жизнь. Я никогда не думал, что моя история может дойти до логического конца. Я никогда не думал, что буду сидеть в старой лачуге где-то в лесу и писать свою историю на тысячах страницах. Два часа назад, я думал, как назвать этот акт действия? Я начал склоняться к версии «Записка Смертника», иначе просто не назвать. Впрочем, ты сам узнаешь о моих красивых, и в тоже время страшных событиях.

Все это уже не может продолжаться дальше. Как сказал однажды Уильям Шекспир, «Все влюбленные клянутся исполнить больше, чем могут, и не исполняют даже то, что им под силу». Шекспир прав, мы даже не остались друзьями, хотя, мы обещали сделать это, но моя любовь от этого к ней не ослабла. Я знаю, что она любит меня, но она не хочет мучиться от боли, быть не вместе. Я иду в долгий путь только для того, чтобы вернуть ее сердце, любовь к себе, и не важно, как я буду это делать, но я верну ее, пусть даже, я убью сотни или тысячи безвинных людей, ведь меня уже не волнуют их грешные души.

23 декабря, 1997 год.

— Майк, ты где? Ты знаешь, что опаздываешь уже больше чем на три часа? Ответь срочно, черт тебя возьми.

— Прости, Джейн. Я знаю, что опаздываю, но у меня возникли некоторые проблемы, поэтому пришлось задержаться. Жди меня, буду через полчаса. Скажи маме, что со мной все хорошо.

Обычно обратная дорога до дома занимает у меня чуть больше получаса, если я беру автобус. Минут двадцать, если беру скайтрейн. Поэтому чаще всего я беру скайтрейн, из-за его бешеной скорости, а также панорамной поездки, ведь только с него можно увидеть красивейшие горы Ванкувера, от которых редко можно оторвать глаза. Но, к сожалению, из-за плотного тумана окутавшего великие скалистые горы, я не мог насладиться их красотой, которая обычно поднимала мне настроение. Туман еще до своего появления в Ванкувере ознаменовал приход мощнейшего ливня, под которым я пробыл неизвестное количество часов.

— Майк, с тобой точно все хорошо? Мама.

Моя мама слишком сильно волнуется за меня, оттого частые СМС-сообщения приводят меня в состоянии повышенной агрессии. В последнее время, я стал слишком агрессивным. Хотя, как я могу утверждать о том, кем являлся в последнее время, ведь я даже не помню вчерашнего дня! Я знаю смысл моих мыслей тяжело понять, но, это стоит выслушать хотя бы потому, что это действительно странно.

Я оказался в месте, которое даже не мог узнать. Нет не из-за сильного тумана, от которого даже не был в состоянии видеть свои ноги. Я просто не помнил, как оказался в этом месте. Я чувствовал ощущение потери чего-то очень близкого мне. Было слишком тихо, чтобы сделать первый шаг, чтобы нарушить эту убийственную тишину. Впрочем, первый шаг пришелся под сопроводившие крики издалека. Я был слишком напуган, чтобы бежать на помощь. Вместо этого я развернулся, и пошел, как мне казалось вниз моста. Сколько сотен метров я прошел тогда? Черт его знает, разве, что мне казалось, этому не было конца. Я шел, пока ступни моих ног не свело от жуткого холода, ведь обуви у меня не было. Упав на колени, я начал думать, что пора этому сну прекратиться. В ответ ничего. Крики прекратились, но жуткая тишина продолжилась. Туман начал отступать настолько, что можно было видеть газовые фонари моста. Они походили на викторианский стиль, который использовали в Европе. Таких мостов, я никогда раньше не видел, впрочем, незнакомый мост, значил, что я в своем мире, который построил собственным сознанием, основываясь на множестве картинок из прошлой жизни. Может быть, мне под силу его разрушить? Нет, это глупо, что я в своем сне, ведь я перестал чувствовать ноги, а их боль настолько реальна, что.… У меня сомнения на счет всего. Я снял с себя черную куртку, на которую положил свои заледеневшие ступни. Стало чуточку теплее. Первая мысль в голове.