Нора Эфрон - Оскомина

— Никогда? — уточнила я.

— Никогда, — подтвердила Вера, а если ей и случается рассказать что-то дважды, во второй раз она кое-что меняет, чтобы Никколо было интересно.

Я же никогда и ничего в рассказе не меняю, даже интонацию , если слушателям мой рассказ нравится. А вот Марк свои байки разнообразит, отчего они становятся раз от разу длиннее. Так, он любит рассказывать про свой первый рабочий день в газете. Он пришел в редакцию в новехоньком белом костюме, и ему с ходу поручили отмывать копирку. Он отправился в мужскую уборную, открыл кран и вмиг забрызгал белоснежный костюм краской. Отличная история. Марк рассказал ее мне в первую нашу встречу. У каждого есть такие в запасе, мы к ним прибегаем в начале знакомства, чтобы расположить к себе собеседника. Я в этих случаях неизменно рассказываю, как мечтала играть в школьном оркестре на укулеле. Меня спросили, на чем я хочу играть, я сказала: на укулеле. Но в нашем школьном оркестре укулеле нет, объяснили мне. Тогда я спросила, нельзя ли мне играть на инструменте, похожем на укулеле, — да, сказали мне, на альте. Эта история, если ее записать, теряет свою прелесть, но изустно она имеет успех. Словом, к тому времени, когда Марк влюбился в Телму Райс, его рассказ про первый день в газете разросся в повесть.

— Ну и как? — гнула свое Вера. — Ты этого хочешь от мужа?

— Пожалуй, нет, — упавшим голосом сказала я и поехала в аэропорт.

Я не уверена, стоит ли все это вам подробно расписывать. Психоанализ как-то странно подействовал на мое умение вести беседу, и, говоря о нем, я себе напоминаю старлетку из передачи «Сегодня вечером» [32] «Сегодня вечером» — американское вечернее развлекательное ток-шоу, выходит с 1954 г. : краем уха услышав про восточную философию, феминизм, групповую психотерапию или любую другую теорию, такая девица уверена, что с ее помощью за восемь минут можно разъяснить все на свете. Припомните какой-нибудь сон, любой, — я разложу его по полочкам и сумею вас окрылить. В свое время у нас с Марком из-за этого начались раздоры. Когда мы только познакомились, ему снился один и тот же страшный сон: за ним гонится Генри Киссинджер [33] Генри Алфред Киссинджер (р. 1923) — американский государственный деятель, дипломат и эксперт в области международных отношений. с ножом в руке, а я сказала, что на самом деле это за ним гонится его отец; он возразил, что это никакой не отец, а Генри Киссинджер; и пошло-поехало. Так мы препирались месяц за месяцем, пока он не начал ходить на консультации миниатюрной докторицы из Центральной Америки, и та сказала, что на самом деле Генри Киссинджер — это младшая сестра Марка. Пожалуй, если больше не за что, то хотя бы за это я могу помянуть добрым словом ту Святую Деву с Кастаньетами: по крайней мере, визиты к ней положили конец нашему с Марком конфликту на почве психоанализа. Марк быстро переменил свои взгляды. «Что на самом деле тебя гложет?» — стал спрашивать он. Или: «О чем это тебе напоминает?» Или: «По-моему, тон был неприязненный». Или: «Я ведь не твоя мать». Перемена произошла еще до того, как мы официально поженились, и она была мне очень по душе.

Итак, мы поженились, я забеременела, отказалась от нью-йоркской квартиры и переехала в Вашингтон. Вот уж истинно — на свою голову. Я, завсегдатай театра «Талия», знаток новейших сортов козьего сыра, дока по части лучших путей на Лонг-Айленд, из последних сил старалась не ударить в грязь лицом в городе, где даже приличный бейгл днем с огнем не сыщешь. Не думайте, будто я ною исключительно потому, что я еврейка, но у Вашингтона есть одна особенность: там евреи особенно остро ощущают свое еврейство. И дело не только в том, что там много гоев, а в том, что они подчеркивают, что они гои. Слушайте, там даже евреи держатся по-гойски. Я не жаловалась. Я могу работать где угодно, заявляла я храбро. У меня был новый муж, потом родился новый ребенок, потом я уже ждала следующего, а тем временем у меня появилось много друзей и плита с шестью горелками. Моя книга «Борщ с говядиной дяди Симура» вошла в список бестселлеров, и две недели спустя я увидела свою фамилию в кроссворде, напечатанном в «Санди таймс»: «26 по горизонтали — племянница дяди Симура».

Иногда я летала в Нью-Йорк — то за тем, то за этим — и непременно заходила к Вере. К тому времени курс психотерапии я закончила, но изредка с удовольствием к ней забегала — для подзарядки. У меня все в порядке, правда-правда, говорила я, — много работаю, у нас с Марком все хорошо, малыш чудесный; потом, после сеанса, шла в «Балдуччи» [34] «Балдуччи» — большой магазин с широчайшим выбором деликатесных продуктов и изделий. , а там тебе и руккола, и красный цикорий, и свежий базилик, и щавель, и сахарный горошек, и шесть видов брюссельской капусты, и я не могла отделаться от мысли: в Нью-Йорке даже овощи и те лучше.