Елизавета Дворецкая - Наследница Вещего Олега

Упоминание о пользовании братовых жен Ингвару тоже не понравилось: это был не тот предмет, который уместно обсуждать между мужьями Эльги и Уты. Он спокойно раздал своих полонянок в жены десятским и еще шутил, что они, дескать, ему теперь «как зятья», но мысль о том, что побратим взял в водимые жены женщину, которая хоть недолго, но была его, Ингвара, наложницей, саднила душу. Томило смутное ощущение, что это ему еще аукнется каким-то неприятным образом, хотя по виду все в семье шло гладко.

– Ну, увозить тебя с дракой я ему не приказывал, – Ингвар бросил хмурый взгляд на Мистину.

– Сразу бы сказал, что недоволен, я бы отвез ее обратно, – усмехнулся тот. – Но три года назад, если помнишь, ты очень хотел жениться на старшей племяннице Вещего и не заботился, каким путем я ее добыл. И неужели любовь ее родни согрела бы тебя так же…

– Хватит! – осадила его Эльга, которой вовсе не хотелось, чтобы тепло ее любви к мужу обсуждалось в гриднице.

– Я с ними едва помирился потом! – недовольно хмыкнул Ингвар. – Едва прикрыл твою задницу, – он снова глянул на Мистину, – а то они за своего волхва могли бы и отомстить…

– Не могли! – быстро возразил Мистина. – Волхв обитал на том свете: он был вне рода, вне племени, вне Яви и света белого. Ни один род и племя не имел право на месть за него. Мы поговорили об этом с Белояром, все и уладилось.

– Вот как! – воскликнула Эльга.

– Я не знал! – одновременно с ней удивился Ингвар.

– Я ему объяснил, что если они попытаются мстить за того, кто и так был мертв, как за своего живого родича, то Навь посчитает своим все племя северных кривичей. Они не стали подвергать себя такой опасности. Умные люди, – одобрительно добавил Мистина. – Ну и, возможно, у них нашлись другие причины пожелать, чтобы мир был достигнут как можно скорее…

Эльга не повернула головы. Но и так чувствовала его взгляд – насмешливый и дерзкий, намекающий на то, о чем она хотела бы забыть – а еще больше хотела, чтобы забыли в Киеве. Когда вслед за похищенной девушкой в Киев приехали ее плесковские родичи, здесь вовсю ходили слухи, будто по дороге Мистина получил от Эльги то, что скальды из дружины называют «дружбой бедер». Белояру и Асмунду, ее двоюродным братьям, не раз тогда случилось подраться с болтунами, а кое-кому из последних эти разговоры стоили жизни. Понимая, что дракой и прочим шумом позорящие девушку слухи можно лишь подкрепить, но не опровергнуть, родичи быстро приняли мудрое решение: полный мир с Ингваром и скорейшая свадьба.

Поношения оказались напрасны, и в этом весь Киев смог убедиться своими глазами. Запятнанный кровью настилальник со свадебной постели Эльги был вывешен на тын, как это делают и в самых глухих весях. Честь ее была восстановлена, брак заключен, и Мистина, казалось, радовался этому едва ли не больше, чем сам новоявленный муж. Уже потом, когда все успокоились, Эльга сообразила: убедившись, что извлечь выгоду для себя не получится – кусок все же был не по рту, – Мистина обернул заваруху к выгоде побратима. В итоге его никто ни в чем не винил, а брак с сестрой Эльги, тоже племянницей Вещего и княжеской вдовой, стал для него утешением и наградой.

Но и по сей день Эльгу не оставляло сомнение: так кто же кого тогда одурачил?

И хотя Мистина не состоял с Ингваром в настоящем кровном родстве, а был ему всего лишь побратимом, мысль о вражде между братьями из-за жены отдавалась в сердце Эльги таким тревожным звоном, будто эта беда и от нее ходит не так далеко.

Но она гнала подозрения. Она знала Ингвара и Мистину всего три года, а они знали друг друга с раннего детства, то есть лет двадцать. И если Мистина выбрал быть на стороне своего товарища-князя, то он сам будет следить, чтобы не испытывать мир между ними на прочность.

Однако помнить об осторожности не помешает. Нет, о дружбе ее бедер названый деверь (как еще назвать побратима мужа?) может и не мечтать. Но необязательно в чем-то провиниться, чтобы о твоей вине начали говорить. В этом Эльга уже убедилась на собственном опыте.

– Ингвар, – она обернулась к мужу, желая вернуть его мысли к делу. – Этот случай нельзя так оставить. Братоубийство не может быть заботой только своего рода. Что же, этот несчастный младший брат – теперь не человек, если он младший?

– Без своего рода – нет. Я имею дело с их отцом, и мне все равно, сколько у него сыновей. Я не лезу в его дела, а он взамен делает так, чтобы все его домочадцы поступали так, как надо мне.

– А я? – В смарагдовых глазах Эльги сверкнула обида. – Тогда и я тоже была не человек, пока ты объяснялся с моими родичами?