Ирина Верехтина - Длинное лето

– Файф-о-клок это чего?

– Не «чево», а «что». Это чай такой, с шоколадным пудингом (пудинг —традиционный английский десерт: изюм, финики, брэнди, масло, сахар, вчерашний хлеб, яйцо, лимон, имбирь, мускатный орех, гвоздика).

– Весело живут! – восхитилась Алла.

– Весело. Но могла бы написать, – грустно сказала Роза. – Как живёт, с кем дружит… У неё там новые подруги, а про нас забыла. Ни одного письма не написала!

О том, что – написала, на свой домашний адрес, ведь Розиного она не знала, а Аглая письмо не передала – о том, что Аня писала им с Аллой каждый месяц, Роза не знала. Не хочет, ну и не надо. У неё теперь есть Вика, она художница, учит Розу рисовать. Не нужна ей никакая Аня, если она, Роза, ей не нужна….

Роза наморщила лоб, вспоминая слова отца. Когда оставляешь кого-то, значит, он тебе больше не нужен. Ане она не нужна.

Вот бы Аня увидела, как она рисует!

Лето упало в ладонь спелой земляничиной, угостило лесными сладкими орехами, поманило коричневой шляпкой подберёзовика – и облетело порыжелой листвой. В одну из суббот сентября к Бариноковым не пришла Алла, и Роза вздохнула с облегчением: хоть не будет над душой стоять. Вздох получился почти настоящим: Роза не любила проигрывать. Но и в следующие выходные дурочка не объявилась.

Роза терпеливо ждала, и о том, что она ждёт, догадывался только Чермен. Он знал свою дочь. Скучает, но вида не подаст, и к Петраковым не побежит как собачонка.

Сидя на складном стульчике, Роза рисовала «перспективу» – беседку за домом, бассейн, забор… и поглядывала на калитку: вдруг откроется? Алла ткнётся носом в мольберт, и скажет что-нибудь вроде «мазня такая, только краски переводишь», и Роза на неё не обидится. Потому что Алка шутит, она всегда так шутит, когда поблизости нет взрослых и никто не слышит. Роза рассмеётся и скажет: «Нет, серьёзно, посмотри, у меня получается? Или нет?» – «Получается. Только у тебя беседка меньше забора, а он же дальше! Наоборот надо».

И правда, беседка меньше. У Аллочки глаз алмаз, подсказала, и ничего она не дурочка, и почему её так называют? Просто учиться не может. Был бы у неё папа как у Розы, занимался бы с ней кровь из носу, и Алка бы выправилась. Капля за каплей точат мрамор…

Роза сняла с мольберта испорченный лист. Не получается. С Викой всё получается, а без Вики – гуашь попадает на руки, беседка выходит ненастоящей, кукольной, а вода в бассейне вообще не выходит.

Вика учила её, как закреплять на мольберте бумагу, как безопасно отрывать от бумаги скотч, как смешивать краски. И уходила. А Роза оставалась одна. Аллочки не хватало ощутимо, зрительно, взахлёб.

– Где ж подружка твоя, поссорились вы, что ли? – добивала Розу бабушка, которая привыкла к Аллочкиным визитам, привыкла кормить её пирогами с сыром, которые любил Чермен… и Аллочка тоже. А как с ней весело Розе! То они танцуют, то рисуют, то в бассейне в лодке болтаются, сидя с двух сторон на бортах и играя в кораблекрушение.

Ещё Эмилия Францевна разрешала Алле брать книги, которые у Бариноковых были, а у Петраковых, наверное, не было. Иначе бы у девочки так не загорались глаза, когда она получала из рук Эмилии «Деревянную армию» Александра Волкова или «Марсианские хроники» Рэя Брэдбери. И не проливала бы слёзы над «Девочкой со спичками» Ганса Христиана Андерсена. Нормальная она, и воспитана нормально, и мозги на месте, а вот – прилепилось к ней это липкое, унизительное слово «дурочка», и никак не отвяжется.

* * *

… Роза подошла к знакомой калитке и несмело постучала. И разозлилась на себя: откуда взялась эта робость? Роза вздёрнула подбородок и постучала ещё раз, сильнее. На стук вышла Анна Дмитриевна (а Роза надеялась, что – Алла…)

– Розочка, девочка… А чего ж ты стучишь, у нас же открыто всегда. Иди, у меня булочки свежие, чаю попьём с тобой… По подружке соскучилась? В интернате она. Учиться-то надо, а там у них учителя хорошие. В школе-то не получалось у неё, вот и посоветовали интернат. А по мне так занимались бы с девочкой получше, да воспитывали построже, а то всё леденцы да пряники, а воз и ныне там. В десять лет таблицу умножения не знает.

– На выходные они её домой забирают, а ей всё равно, говорит, в интернате хорошо, и подружек много, и дурочкой никто не обзывает. Скучают родители-то без неё, любят всёшки, – подперев рукой щёку, рассказывала Аллочкина бабушка, и внутри у Розы становилось пусто и холодно, как в осеннем лесу. – А сюда уж не приедут, последнюю осень мы тут. Председательша помочь обещалась покупателя найти, вот и сижу-караулю, кто смотреть придёт. Так что весной новые соседи у вас будут…