Ирина Верехтина - На другом берегу

– Нет, нет, не надо сдохнуть! – испугалась Нонна. – Я их обратно увезу, если ты не хочешь. – И выметнулась из палаты в коридор.

В дверь боком протиснулся Илья.

– Валюшка! Проснулась? С тобой сдохнуть можно! Я твоим родителям не стал звонить, ни к чему им это… (Валя молча кивнула). – Валь, ты прости меня. Простишь? Я без тебя не смогу. Жить не смогу. И дочка тоже.

– Какая дочка? – выговорила Валя чужими губами.

– Да наша! В барокамере она лежит. Абсолютно здоровый ребёнок, сказали, только слабенькая очень, слишком рано родилась. Сказали, отдадут, когда немного подрастет. А главврач тебя из больницы выкинуть грозился. Хулиганка, говорит.

– Я? Но что я сделала – такого…

– Да ты когда рожала…

– Я?! Ой, а я думала, это мне сон такой снится!

– Ну не я же! Ты, конечно. Чуть живая была после таблеток этих, еле откачали тебя. А ты вдруг рожать надумала – под капельницей лёжа! У тебя же всё не как у людей! – не удержавшись, добавил Илья. – Главврач спасать тебя примчался, сам роды принимал. ОН помочь хотел, а ты его ногой в живот лягнула! Он и лёг – не охнул, головой о кафельный пол! Медсёстры в панике: кого спасать, не знают. Устроила ты им… показательные выступления!

– Я его слегка только… Он мне больно сделал! – пожаловалась Валя. – Я ему говорю, не лезь ты, уйди от меня к такой–то матери, сама справлюсь. А он всё лезет! Я его – тихонечко так…

– Тихонечко! Его нашатырём в чувство приводили, а после спиртом отпаивали. У него на затылке такая бубуля… И живот, говорит, сплошной синяк! Что я ему скажу?

– Скажи, пусть пресс подкачает.

– Вот сама ему и скажешь! Он злой как чёрт. Выпишу, говорит, из больницы к такой–то матери! А с виду–то, говорит, просто ангелочек… – Илья хохотал, вытирая слёзы.

– Да ладно, выживет главврач. А я что, и вправду родила? Ты не врёшь? Рано же ещё, семи месяцев нет… или есть? Я думала, мне снится… А кого я родила?

Тонкие Валины пальцы обхватили руку мужа, и Илья блаженно зажмурился. – «Родила царица в ночь не то сына, не то дочь, не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку» – забормотал Илья. И почувствовав, как на его запястье сжались стальные пальцы, намертво пережимая пульс, выдернул руку и зачастил: «Ну а куда тебе деваться? Родила как миленькая. Пока с врачом возились, ты и родила. Сама, как обещала… Ты руки–то не распускай, шахматистка!»

– Врачи говорят, абсолютно здоровая девчонка! – повторял счастливый Илья. – Абсолютно! Сказали, отдадут, если будешь хорошо себя вести. И перед главврачом извинишься. Над ним вся больница ржёт – и медперсонал, и больные! Да, совсем из головы вылетело. Дом в Саратове я на тебя оформил. Ты ж хотела! Так что выздоравливай – и поедешь домывать второй этаж. Ты ж хотела… Вот и поедешь – свежим воздухом дышать. И обои заодно поклеишь.

– Один–один, – прокомментировала ситуацию Нонна. – Боевая ничья. (И Валя улыбнулась, соглашаясь).

– Маму твою пригласим, внучку нянчить будет. Нонка в отпуск приедет со своей болонкой. Дом большой, поместимся! – мечтал Илья.

– Ловлю на слове, обязательно приеду! Я купаться люблю! И моя Ритуля тоже очень любит воду. И кушать она тоже любит… очень! – призналась Илье Нонна.

– Ритуля – это болонку твою так зовут? А как по отчеству? – серьёзно спросил Илья.

– Ритуля это шарпей, – улыбнулась Нонна. – Она у меня тяжёлая собачка, шестьдесят килограммов мышц и костей. Она тебя если уронит, ты главврачу ещё и завидовать будешь, – пообещала Нонна Илье.

Валя слушала их «безлимитный» стёб и вспоминала улыбку спасителя. – Он знал!

Игорь Софронович спустился к реке в самый неподходящий момент: оседлав бревно, Марина ползла по нему на другой берег. Берег был немного выше, ползти приходилось вверх, и Марина безнадёжно застряла на середине.

Новые вельветовые джинсы промокли насквозь, и рейтузы под ними промокли. Марина сидела на бревне, с ужасом вглядываясь в чёрную быструю воду. От воды веяло ледяным холодом и начинала кружиться голова. Марина вцепилась руками в бревно и зажмурилась.

– Рюкзак почему не сняла? Кто же с рюкзаком по бревну… Вниз не смотри. И не сиди, шевелись… Кукла! – гаркнул над её ухом Игорь Софронович, и Марина чуть не свалилась вниз.

– Эх, ты… жоп-слеистка! Трусы–то мокрые, небось? Как поедешь – в мокрых? А не надо выпендриваться, надо как все: вниз не смотреть, – и вперёд!

Подстёгиваемая Игорем, Марина кое-как одолела чёртово бревно и теперь стояла, ёжась от холода: джинсы промокли насквозь, и всё, что под ними, тоже…