Владимир Токмаков - Детдом для престарелых убийц

Последние листья улетели, последние мини-юбки сняты и спрятаны в платяной шкаф, последние летние кафе закрываются на зимний сезон, последние окна в квартирах заклеены на зиму, последняя…

Сегодня проснулся очень рано. В постели – один. На улице мрак и холод. Как-то тоскливо стало. Так бывает с одинокими профессиональными мудаками вроде меня. С одной стороны – культ одиночества и полной свободы, а с другой – интеллектуальный онанизм по утрам в совершенно пустом доме. Хотя я уверен, что секс по утрам – это миф. Утром надо спать, долго и одному.

Подрочил. Вялый. Даже не кончил. Тоскую. По совершенству. Однозначно.

В любви втроем одна женщина и двое мужчин легче уживаются, чем один мужчина и две женщины. Почему? Женщина никогда не будет с кем-то делиться своим, пусть это свое – обычный кусок дерьма.

А мужчине просто необходимо иметь рядом с собой сразу двух женщин. И там, где они сойдутся, между ними мелькнет молния. И только там, где мелькнет, может родиться что-то настоящее!

Таков был мой ответ сегодняшней интеллектуальной суходрочке.

Это красота, которая не брезгует! Прекрасная, но лишенная чувства прекрасного! И та легкость, с которой ошибаются вкус женщины и ее интуиция при выборе мужчины, производит впечатление какой-то загадочной слепоты и вместе с тем глупости; она влюбляется в мужчину потому, что он такой благовоспитанный или такой «утонченный», второстепенные социальные, салонные ценности окажутся для нее важнее аполлоновских форм тела, духа, да, она любит носки, а не ногу, усики, а не лицо, покрой пиджака, а не торс.

Ее сводит с ума грязный лиризм графомана, восхищает дешевый пафос глупца, увлекает шик франта, она не умеет разоблачать, позволяет обманывать себя, потому что и сама обманывает… Женщина! Ты – воплощенная антипоэзия!

Ты женщина, и этим ты права!

Женщина – это будущее мужчины…

…Тобою, женщина, позор людского рода.

Величье низкое, божественная грязь.

Женщина есть тварь хилая и ненадежная.

Вся беда в том, что обольстить девушку не составляет труда. Куда труднее найти такую, которая бы того стоила.

Любовь для меня всегда была самым важным, вернее – единственным делом.

Если постоянные расспросы о том, куда я иду и зачем, и есть семейное счастье, оно не для меня.

Тот, кто способен управлять женщиной, способен управлять государством.

Будь нос Клеопатры покороче, изменился бы лик мира.

Женщина – тварь, но она должна быть красивой и смешной, толстой и счастливой. Это должна быть законченная сволочь, и я ее за это буду любить, как охотник любит матерого волка.

Женщины созданы для того, чтобы их любить, а не для того, чтобы их понимать.

Куда интересней открывать секс в женщине, чем терпеть, когда его обрушивают на вас, хотите вы этого или нет.

В. В. Розанов сказал: когда он в ударе и исписанные листы так само собой не просохшие и отбрасываются, у него ЭТО торчит, как гвоздь.

А я о женщинах всю правду перед смертью скажу. Скажу, прыгну в гроб и захлопнусь крышкой: достань меня тогда!

Прежде всего Дон-Жуан – не чувственный себялюбец. Безошибочный признак – он вечно ставит на карту жизнь, рискуя проиграть.

…Марии необходимо уколоться Богом, которому очень скучно.

«…Кстати, Глеб, я нашел здесь еще несколько любопытнейших свидетельств. Не знаю вот только, как их соотнести с предыдущей информацией. Короче, я ее тебе сброшу, а ты уж разбирайся сам, что к чему.

Один современный немецкий писатель, историк, Курт Зелигман, в книге об алхимиках приводит такой интересный исторический факт: Жан Фредерик Швейцер, врач принца Оранского, более известный под латинским псевдонимом Гельвеций, был ярым противником алхимии. Даже научной славой он обязан главным образом своему полемическому трактату против „симпатического порошка” английского кавалера Кенельма Дигсби (1603-1665). Последний приписывал себе изобретение чудотворной присыпки, исцеляющей всевозможные раны (диссертиация Дигсби о „симпатическом порошке” вышла в 1658 году). Так вот, он сообщает следующее.