Владимир Шпинев: Записки реаниматолога

Мысленно мы его похоронили.

Но продолжали лечить, не щадя препаратов. Заместили его кровь новой плазмой, подняли гемоглобин донорской кровью. Каждый день клизмили, каждый час ему подавалась питательная смесь в желудок струйкой, строго просчитанной, — сколько ему нужно. Он очнулся. Перевели в терапию.

И вот совсем недавно его выписали, он не уехал на каталке, а ушел из больницы своими ногами, сам, без поддержки…

Вернулся из городской больницы, дежурство выдалось горячее, но не потому что клиенты поступали, а потому что свои развлекали. Игрались мы всей реанимационной бригадой весь вечер и всю ночь, все сухари съели, да тапки истоптали.

Вообще-то, я шел на дежурство с флешкой, в планах было посмотреть новые серии «Интернов». Но наша славная реанимация изменила мои планы. Пятерых больных принял по смене у доктора и пятерых сдал. Одного я сразу перевел в терапию старенький алкаш: однажды не проснулся утром после длительного запоя, жена-старушка испугалась и вызвала скорую. Были серьезные опасения, что деда долбанул инсульт, но нет — просто перепил. Мы его подлечили, подкапали, он очнулся, назвал свою фамилию, и мы благополучно отправили его в терапевтическое отделение. Где, с большой долей вероятности, он откажется от лечения и отправится домой, к своей супруге.

Даму средних лет мы лечили от панкреонекроза, пришлось ее оперировать, вроде все было хорошо, стабильную отправили в хирургическое отделение, а там довела себя до инфаркта. Пришлось ей снова к нам вернуться. Капризная особа, то нос заложило, то живот вспучило, то вдох трудно дается, а потом выдох странный стал. Но в целом она стабильная, на электрокардиограмме обычное течение острого инфаркта миокарда, хуже не стало, и то хорошо.

Около недели обитает у нас алкоголик с непонятным диагнозом, оперировали, обнаружили в животе множественные абсцессы между петлями кишечника, откуда они появились, выяснить не удалось. Состояние его стабильное, можно переводить, если бы не одно но… Он глючит по тяжелой — и зрительные, и слуховые галюцинации, рвется куда-то уйти, но при этом контакту доступен. Связанный и седированный, достал он нас конкретно.

С терапии вечером перевели мужчину, сердечник, хроническая обструктивная болезнь легких, с нижних конечностей оторвался тромб и влетел в легочную артерию, дышать перестал, быстро засунул ему в трахею дыхательную трубку и подключил к искусственной вентиляции легких. Несмотря на это, гипоксия его добивала, синий весь, отечный, радовало то, что давление он держал сам, это и вселяло надежду на успех.

Перевел его на более современный аппарат, стоял возле него весь вечер, игрался, как безумные игроки возле однорукого пирата, параметры дыхания достаточно жесткие, но он хоть порозовел, и содержание кислорода в крови стало на более приемлемом уровне. По выходе из седации стал открывать глаза. Успех, да, но в час ночи меня зовет палатная сестра, он проснулся, стал дергаться и выдернул трубу из трахеи, мышечный тонус хороший, а дышать не может. Я ему тут же вернул обратно трубку (другую только, чистенькую), снова его организм прочувствовал недостаток кислорода, но ничего — утром лежал как розовенький поросеночек и уже не стремился сбежать от нас.

Вечером поступил мужчина с циррозом печени, средних лет, изможденный, худющий, отечный, живот как у беременной на девятом месяце женщины, только вместо новой жизни, у него жидкость, говорящая о финале. Гепатит С в смеси с алкоголем его добивал. Все это дело осложнилось кровотечением из варикозно-расширенных вен пищевода, полный желудок крови, полечили, к утру его переведут в другое отделение. Его сожительница вечером приходила, дыхнула на меня запахом перегара:

— Дохтур, что это за врачи на скорой работают, даже укол не могут нормальный сделать?!

— Какой укол?

— Ну, вы видели его яйца, они же громадные, как же он с такими яйцами будет жить?! — я чуть не рассмеялся в ответ. «Епта, — думаю, — мужик ее умирает, а этой бабе яйца не нравятся, какая разница с какими погремушками он будет лежать в ящике?»

Но самый интересный пациент лежал у нас в первой палате. Висельник, 35 лет, третий раз его уже вынимали из петли, на руках вены изрезаны. Вроде спокойно лежал, не дергался, дыхание не страдало. Сижу, пишу в ординаторской истории, залетает сестра: