Владимир Шпинев - Записки реаниматолога

Дневники написаны, вздохнул спокойно, приготовился позырить «Короли улиц». Но не тут-то было, прибежала незнакомая медсестра из хирургии (почему незнакомая, да потому что они у них каждую неделю меняются, офигевают от работы и еще более офигевают от заработной платы), попросила меня посмотреть на подключичный катетер у больной. Захожу в палату, в нос ударил запах адской смеси из гнилого мяса и кишечного содержимого. Лежит женщина на животе размеров в полторы кровати. Я ей предложил перевернуться, она отказалась, так и лежит как черепаха, на крестце громадный пролежень, полученный дома. А незадолго до этого она была прооперирована по поводу парапроктита, выписана домой с улучшением. Но дома она забывала вставать или хотя бы переворачиваться, получила пролежень, воспаление распространилось на промежность. В результате прямая кишка перестала нести свою емкостную функцию, рана из околожопной области открылась, в воспаленные ткани потекло нескончаемым потоком кишечное содержимое. Воспаление распространилось на левую ногу, ее пришлось ампутировать. В таком печальном виде я ее и увидел. Подключичный катетер не функционировал, удалил, ставить не стал, через спину не умею, поставили кубитальный катетер в руку.

По приходу в реанимацию позвонила терапевт (их звонки никогда ничего хорошего не предвещали, ну ни разу не пригласили попить чай с тортиком). Попросила посмотреть на девушку, не выходящую из эпилептического статуса. Пришел, молодая дама, 24 года, ухоженная, красивая, часто лежала у нас в реанимации с аутоиммуной гемолитической анемией (организм самостоятельно убивал свои же эритроциты), злокачественного течения. Был момент, что казалось — она не выживет, причем на практически любую трансфузию эритроцитов она реагировала шоком, индивидуально подбирали донора и по чайной ложке переливали. Выжила. Сейчас анализы почти в идеале. Но напасти не закончились для нее, ее начали долбить необычные судороги. Судороги похожие на столбнячные, вся в гипертонусе, хоть ложи ее на спинки стула, в сознании, одни умоляющие глаза были открыты. Жаль ее, сложно представить мучения, которые она испытывала. Забрал к себе. Накачал такой дозой анестетиков, что мужик бы увалился в глубокую кому, а ей хоть бы что. На время расслаблялась, начинала разговаривать и тут же изгибалась в дугу. Пожаловалась на сильную боль во всем теле, обезболил промедолом, сразу отключилась, проспала почти до утра, и опять ее стянула судорога. В области по этому поводу ее обследовали (ЭЭГ, КТ, рентгены, пункции), поставили диагноз — симптоматическая эпилепсия, но как-то не очень вяжется — ясное сознание с эпистатусом.

Наши предположили, что она симулянтка и просит наркотики, но как-то не вяжется, хотя такие мысли и у меня были. Ну да и бог с ней, мне не жалко.

Мальчишка как-то к нам поступил, около двух лет, мама угостила его арахисом, один съел, солененький, вкусненький орешек, запросил еще, с жадностью схрумкал, а следующий вдохнул. Малыш закашлялся, посинел, начал терять сознание. Мама стала тормошить, стучать по спине, орешек провалился глубже, в правое легкое, левое легкое с шумом расправилось, в кровь проник жизненно-важный кислород, мальчик ожил.

Кусочек правого легкого, куда проник арахис, схлопнулся. Парень попал к нам возбужденный, кашлял и метался по кровати, и рядом мама, умоляющая спасти ее чадо. Не буду врать, сами мы не в состоянии были ему помочь (нет детского бронхоскопа со специалистом). Наша задача заключалась в том, чтобы наблюдать и при необходимости провести интенсивную терапию, если состояние станет угрожающим. Ребенку дали успокоительное, кислород через масочку, а маме дали надежду на благоприятный исход. Все ждали специалистов из детской областной больницы.

Прибыла через два часа областная бригада, состоящая из реаниматолога Юрия Владимировича и бронхоскописта Петра, надо отметить — классные спецы, при виде их стало как-то спокойно. Кстати говоря, с Петей мы уже доставали семечку у дитя в далеком северном поселке, все прошло вполне удачно.

Под общим обезболиванием с применением релаксантов доктор ловил орешек, он, падлюка, фрагментировался и никак не удалялся. Мне в это время было не до наблюдения (полная палата, и еще поступали пациенты), час прошел, и реаниматолог вышел на секунду перекурить, я ему: