Карен Уайт - Между прошлым и будущим

– Mindenki a maga szerencséjének kovácsa.

Хелена произнесла эти слова на иностранном языке очень тихо, словно они не предназначались для моих ушей.

– Что это значит? – спросила я, вовсе не уверенная, что хочу услышать ответ.

Она несколько мгновений помолчала.

– Отношения между сестрами – это невообразимая смесь рая и ада. Но надо помнить, что у сестер одна душа на двоих.

Я подумала о Бернадетт, о закрытой крышке рояля, о музыке, от которой она отказалась, как будто она ей больше была не нужна.

Пытаясь отвлечь ее внимание от своей персоны, я спросила:

– А почему ваша сестра прекратила играть на рояле? Наверное, что-то сильно опечалило ее, раз она решила отказаться от любимого занятия?

Хелена глубоко вздохнула. Я терпеливо ждала ее ответа, но его не последовало. Вместо этого она произнесла:

– Прошу вас собрать все ноты в доме и рассортировать их, создав некое подобие архива. Вы должны показывать мне каждый сборник, каждую нотную тетрадь, которые найдете, а я разделю их на те, которые вы можете исполнять, и те, к которым не должны прикасаться. Они все старые и вот-вот развалятся, поэтому вы должны сделать для них новые обложки и придумать, как закрепить их там. Может быть, вы и рисовать умеете? Мне бы хотелось, чтобы картинки на обложках были сохранены. Многие ноты настолько истрепаны, что ксерокопировать их не представляется возможным, поэтому придется воспроизводить вручную.

– Воспроизводить вручную? – Я тут же вспомнила мой разговор с Финном по поводу должностных обязанностей, при этом ничего не было сказано о том, что я позволю кому бы то ни было издеваться над собой.

– Знаете, я не обладаю необходимыми для этого художественными способностями, – довольно резко ответила я. – Конечно, я поищу ноты, но…

Старуха приподняла изящно изогнутую бровь и с уже привычным для меня высокомерием заявила:

– Если вы не хотите или просто не способны этим заниматься, пожалуйста, скажите мне об этом, чтобы я смогла сообщить Финну, что вы не можете оказывать мне помощь в том объеме, в каком он надеялся.

Я несколько секунд покачалась в кресле, прислушиваясь к себе и пытаясь оценить, когда же переполнится чаша моего терпения и я решу, что мои мучения не стоят тех денег, которые мне посулили.

– И где искать эти ноты? – спросила я, изо всех сил стараясь не допустить, чтобы она заметила в моем голосе что-то, помимо возбуждения.

На лице Хелены появилась самодовольная улыбка.

– Они разбросаны по всему дому, а особенно много их распихано по соломенным корзинкам, которые собирала Бернадетт. – На какое-то мгновение на ее лице появилось серьезное выражение. – Но не смейте рыться в комнате сестры. Она для вас закрыта навсегда. Вам это понятно?

Я изучала ее лицо, вспоминая закрытые зеркальные дверцы, и гадала, уж не сообщил ли ей Финн о том, что застал меня у открытого шкафа.

– Вы все поняли? – повторила она, не дождавшись моего ответа.

– Да, – ответила я, а потом с трудом выдавила из себя: – Если хотите, могу приступить к поискам сегодня после обеда.

Она внимательно смотрела, как я поднимаюсь из кресла, и в глазах ее, в которых отражалась синева неба, я заметила странный лихорадочный блеск.

– Вижу, вам позарез нужна эта работа. Интересно, почему?

И тут я почувствовала, что во мне проснулась прежняя лихая Элли, которая подзадоривала меня, напоминая, что вообще-то мне нечего терять.

– Потому что Ева беременна. А находиться с вами для меня менее невыносимо, чем с ней.

По ее лицу ничего нельзя было прочитать, но я хорошо помнила, что она сказала раньше: Отношения между сестрами – это невообразимая смесь рая и ада. Но надо помнить, что у сестер одна душа на двоих. Я хотела доказать ей, что она ошибается, но мое неосторожное признание возымело обратный эффект.

Как ни в чем не бывало, словно до этого мы обсуждали лишь погоду, она вдруг заявила:

– На обед я хочу бутерброды, и чтобы на них непременно положили кусочки свежих помидоров. Пожалуйста, съездите в супермаркет «Пинк», там они всегда свежие и не раскисшие. А после этого мы начнем собирать ноты. Боюсь, моя сестра не отличалась особой собранностью, и нам придется потратить на их поиски изрядное время. Но мы же никуда не спешим, верно? По крайней мере, в ближайшие девять месяцев.

Она попыталась встать, опираясь на трость, но я не предложила ей свою помощь, а она, надо признать, этого и не попросила. К двери подошла сестра Кестер, но тут Хелена остановилась. Она тяжело дышала, однако я упрямо не подходила к ней. Было такое ощущение, что гнетущее бремя воспоминаний и отголосков прошлого тяжелым ярмом лежит как на ее, так и на моих плечах.