Тимур Шипов - После заката наступает ночь

Убрав все в свою большую женскую, сука вместительную сумочку, мы решили пойти к ней домой.

Войдя в ее дом. Он напомнил мне мой. Пустота среди мертвых стен. Ее мужа не было дома. Наверняка этот придурок проводит слишком мало времени с ней.

Ира накрыла скромный стол на кухне. Кухни это всегда секреты, тайны соблазнов и дыма. Я люблю кухни. Кухни - это разговоры, это то, что нужно каждому из нас, в своей квартире. Люди в общежитиях имеют большую кухню, но она общая, в ней нет комфорта, в ней нет страсти, в таких кухнях люди зажаты.

На подоконнике у нее стоял радиоприемник, по которому мы слушали группу Динамик. Черт возьми, что может быть лучше в данный момент. Женщина, выпивка, музыка, дым и мы на кухне вдвоем.

- Выпьем за любовь!- сказала она и осушила свое мартини, разбавленное соком.

Продолжались беседы о любви. Может быть это Сара хотела, что бы меня кто-то поддержал. Не знаю.

Каждый выпивал свой напиток. Мне уже было совершенно насрать на все, что у меня произошло. Наши беседы проникли в прошлое. В наше с ней прошлое. Мы танцевали дурацкие танцы, под Кузьмина. Я поцеловал ее.

- Ян, перестань.

Я продолжал ласкать ее шею, приставая с поцелуями. Она вздыхала сильней.

- Мы пьяны. Ян престань.

- Не хочу останавливаться.

- Я не могу так- сказала она и в ее голосе я услышал дрожь.

Я налил ей коньяк, она выпила эту горькую рюмку, закусив страстным поцелуем. Я не хотел переставать целовать ее. Она отошла от меня, закурив сигарету. Я попил ее бодягу и ее тихий голос, глядя в окно, прошептал.

- Мы наделаем ошибок. Так что перестань. Ты видишь, я пьяна и слаба перед тобой.

- Знаешь за такие ошибки я готов пожертвовать многим.

Она повернулась ко мне лицом. Этот взгляд радости и печали.

- Например? - спросила она.

- Готов расплатиться жизнью своей.

- Да?

Я кивнул головой, отобрал у нее сигарету и докурил ее. Стояк не давал мне покоя. Ира все хочет играть в примерную жертву, несчастной любви.

- Сара мне говорила, что ты романтик.

- А ты что сама не помнишь?

- Помню. Я скучаю по тем временам.

Я резко поцеловал ее, прижав к себе. Губы, шея, ее легкие вздохи. Я трогал ее белые волосы, и медленно снималась с нас одежда. Пьяная страсть воспоминаний. Ее тело, ее знакомое тело все так же издавало музыку. На столе ее зад, раздвинуты ноги тепла, и я вхожу в сочную вагину, словно я ненасытный. Я разогнался слишком быстро. Мы переместились на пол, на холодный пол. Естественно она лежала на спине, а я потел сверху. Я знал, что она хорошая наездница, но все равно не захотел лежать на холодном полу. Я кончил слишком быстро, что не ожидал сам. Наверное, потому что, такие женщины как она, не любят предварительных ласок. Черт возьми, было бы жестоко и приятно, но черт, она считала себя хрупкой женщиной, которая брезговала член во рту. Для нее возможно, это было занятие любовью. К такому термину я не готов. Какая может быть здесь любовь.

Занятие любовью это не для меня. Мне нравится секс, жёсткий трах, когда женщина открыта передо мною, лежа в постели. Оральные ласки. А вся эта романтическая любовь, не заставляет меня удовлетворить женщину, хуже того, мне хочется быстрей закончить и свалить.

Встав с пола, я сходил в туалет и под раковиной помыл свой член. Чертовски холодная вода. Я вернулся на кухню, она уже сидела одетая и выпивала свой мартини. Закурив сигарету, я присел рядом, она смотрела на меня ненавистным взглядом.

- Боже мой. Что мы наделали?- она сказала так, словно сейчас войдет ее папочка и будет лупить ее по заднице армейским ремнем.

Я кинул взгляд в окно и выпускал дым.

- Ян?

- Ирин, перестань все нормально же.

- Нет. Не дай бог, кто-то узнает об этом. Особенно если мой муж или Сара.

- Не парься. Все отлично. Я - могила.

Выйдя от нее, я снова закурил и добрался до своего дома. На душе было так спокойно и легко, что я даже не чувствовал холодный ветер, что врезался в мою распахнутую грудь.

Дома я улегся в постель, смотрел какой-то фильм про войну. Экран издавал звуки выстрелов, в голове моей перекати поле. Все просто и легко. Я уже ни чувствовал угрызений совести, мне было плевать на все.

А в минутах переживаний, что мы испытываем? Боль, страдание. Так со многими бывает. Мы сами добиваем себя. Нас ранили, нам разбили сердце, и мы начинаем разбивать себе печень. В конечном итоге, после заката наступает ночь. Уже никто не хочет открывать свое сердце для любви. Каждый знает, как это хреново заканчивается. Мы знаем все, что после самой долгой ночи должен наступить рассвет. А что, если человек так и останется в своей душевной тьме? Что будет с ним?