Маргарита Зверева - Одуванчики в инее

– Давайте быстрее, – шепнул Ярик, бросив невозмутимо трезвый взгляд на громадный циферблат наручных часов. – Вы услышите три стука, если тут будет происходить что-то незапланированное.

И мы с Борькой ступили на путь без возврата.

Сквозь тусклость коридора все же чувствовалась пульсирующая насыщенность малахитово-мятных стен. Из золотых оправ на нас осуждающе смотрели красивые дамы в старинных платьях и наши собственные отражения. Голова моя пошла кругом, что было даже весьма приятно, но мешало оперативности наших действий.

Держась за теплые и необычно мягкие стены, я дошел до входа в гостиную и замер, чтобы передохнуть. В довольно просторной комнате царил покой. И хотя я не раз видел ее через подсматривающее устройство Мирона в перевернутом виде, отсюда она выглядела совсем иной. Дремлющий старый граммофон в углу, внушительная люстра под сиреневым потолком и фисташковые диван и кресла в совокупности с хрустальным шаром были все такими же завораживающими, но белесый свет, падающий на них сквозь тюлевые бледные занавески, предавал всему этому не столь одурманивающий, сколько приятно манящий вид. В груди моей словно разливалось теплое молоко с медом.

Борька первый взял себя в руки и переступил порог гостиной, и я мигом встрепенулся. Нельзя было допустить того, чтобы его руки первыми коснулись моего Святого Грааля. Ступая по пружинистым облакам, внезапно застелившим пол, я опередил его и подступил к столику с хрустальным шаром. Во мне билось не менее десяти птиц, а вокруг сгущался головокружительный запах тысячи цветов. Я понял, что еще совсем немного, и я ничком упаду на ковер.

Сделав над собой неимоверное усилие, я протянул руку, распрямил пальцы. До мутно-блестящей поверхности шара оставалась всего пара сантиметров.

Вдруг кончики моих пальцев загорелись щекочущим пламенем, которое стремительно поползло вверх.

Еще один сантиметр.

Половина.

Две слезинки.

Один волосок.

Один вздох…

И я дотронулся до него.

Все. Я окончательно затаил дыхание.

Один. Два. Три. Вдох. Четыре. Пять. Шесть. Я моргнул.

Прохладная гладь остужала кровь в моей трясущейся руке. Вокруг улетучивались облака и благоухания. Лился ровный свет. Часы снова отбивали свои секунды. Шар молчал.

Я шумно вдохнул. В ушах моих больше не было звона, и я слышал постукивание, поскрипывание и посвистывание квартиры. Нет. Я и сам не знал, чего именно я ожидал. Но в том, что шар должен был ожить от прикосновения того, кто разгадал его тайну, я не сомневался.

Я схватился за него обеими руками и до крови закусил губу. Рядом Борька начал что-то мне говорить. Нет. Я моргнул и вдруг увидел перед собой простую вещь. Простую стеклянную вещь. От волшебства почти ничего не осталось. Нет. Нет, нет, нет. Еще немного, еще совсем немного, и что-то произойдет. Что-то. Нечто. Еще совсем чуть-чуть.

Один. Два. Три. Вдох, выдох. Борькин надменный голос. Четыре. Пять. Шесть. Все та же прохлада и безжизненность. Семь. Восемь…

Руки мои опустились. Из каких-то недр мне по горлу выползало что-то страшное и громадное. Что-то, с чем недавно сгинувший слизняк не шел ни в какое сравнение. Меня обуревал ужас. Борька все что-то говорил. Страшное и громадное подползало к моему рту, к моей голове.

– Я уже думала, что не дождусь вас.

В один миг вокруг меня опала вся пелена.

Какой-то порыв в развевающемся густом воздухе развернул меня к противоположный стене, и я увидел ее.

Лялька Кукаразова восседала в кресле, до сих пор не замеченном нами, и спокойно наблюдала за происходящим в ее гостиной. На ней было сапфировое бархатное платье в пол с высоким горлом, а черные локоны лежали собранными в вольном пучке. На ее белом, как фарфор, лице в этот раз почти не было макияжа, и только губы светились неизменным ярко-красным цветом. Борька мгновенно остолбенел и онемел. Я и так молчал.

– Ну что же. Присаживайтесь, – сказала Лялька Кукаразова и сделала мягкий жест в сторону дивана.

Мы не двинулись с места ни на дюйм. Она вздохнула.

– Вы без спросу пытались ворваться в мою жизнь и в жизнь моих друзей на протяжении нескольких месяцев. Вы влезли в мою квартиру. Теперь, будьте добры, сделайте, как я вам говорю, хорошо? Присаживайтесь.

Кое-как мы допятились до дивана и уселись на самый краешек. Так как время взлома назначил именно Борька, виноват в этой вопиющей ситуации был именно он, и я очень надеялся, что он это осознает. Я гневно покосился на него. Вид у Борьки был и вправду крайне перепуганный.