Дженнифер Арментроут - Проблема с вечностью

– Да. Приводи с собой Райдера, если захочешь. Обед будет погорячее .

Я надеялась, что завтра во время обеда Райдер будет в классе, но после того, что сказала Кейра, уже начинала сомневаться в этом. Не сказать, чтобы я удивилась, узнав о том, что он поступает так, как ему хочется. Это было в его стиле. Но в то же время я знала, что такое своеволие всегда оборачивалось для него неприятностями.

Мы общались с Эйнсли онлайн, когда пришло время спускаться к ужину. Подумать только, четыре года назад я вообще не знала, что такое сидеть за обеденным столом. Меня даже близко к нему не подпускали. А этот стол, с его полированной деревянной поверхностью, стал для меня первым, за которым я могла поесть, если не считать школьной столовой.

Я уселась, поглаживая руками гладкую поверхность. Когда я появилась в доме Ривасов, то поначалу чувствовала себя… зверенышем. Диким. Неловким. Неуверенным. Только что из клетки. Ривасы проявили терпение, приучая меня к порядку и режиму дня. Супруги не скупились на комплименты и похвалы – мне и друг другу. В доме мистера Генри все ели как придется, и для нас с Райдером уж тем более не накрывали стол. Мы питались объедками. А порой даже их не доставалось.

Садиться по вечерам за стол и слушать неспешные разговоры Карла и Розы вместо криков и брани – для меня это был новый опыт. Кухонный стол моего детства был усеян ожогами от сигаретных окурков и завален нечитанными газетами. Мистер Генри каждый вечер приносил с собой газету, которую покупал по дороге домой после смены на местном складе, но я никогда не видела его за чтением.

Но этот стол почти всегда сиял чистотой, а в центре располагалась декоративная композиция, которую меняли в зависимости от времени года. Сейчас это были искусственные сине‑белые цветы и свеча в стеклянном стакане.

В течение недели Роза и Карл редко ужинали дома, и я знала, что в любой момент их могут вызвать в клинику. Если в выходные не планировалось срочных операций, они с удовольствием проводили время дома.

– Я подумал, мы могли бы съездить в Гавань в субботу. – Карл разделывал свиную отбивную так, словно препарировал ее. Он любил ездить в историческую Гавань, что находилась в самом центре Балтимора. – Кажется, в этот уик‑энд там устраивают какую‑то ярмарку.

Роза сделала глоток воды.

– Или можем махнуть в Катоктин. Там все‑таки прохладнее. – Она улыбнулась мужу. – И денег меньше потратим – там не будут ничего продавать.

Она обожала активный отдых – пешие прогулки, горные велосипеды, пробежки на свежем воздухе. Другими словами, испытывать различные формы мучений. Я же предпочитала читать, сидеть или гулять там, где не нужно обливаться по́том. Карл покосился на меня и прижал палец ко рту, скрывая усмешку.

– Что скажешь, Мэллори? – спросила Роза.

Я пожала плечами, накалывая вилкой кусочек брокколи. Если бы мы отправились в заповедник Катоктин, не исключено, что оттуда я бы вернулась с болью даже в тех мышцах, о существовании которых не подозревала.

– Мы с Эйнсли хотели встретиться в эти выходные.

– Тогда остается Гавань. – Карл опустил руку, уже не пытаясь спрятать улыбку. – Наша недавняя поездка в парк, уверен, стала для нее первой и последней.

Мои губы дрогнули в усмешке, а Роза закатила глаза. Так мы договорились провести день в Гавани, что определенно обрадовало бы Эйнсли.

– Ты занималась резьбой? – спросила Роза, поигрывая бокалом. – Я что‑то не помню, чтобы ты просила подобрать тебе мыло.

Мой взгляд метнулся к ней. Я не занималась резьбой с июля, когда начала мысленно готовиться – читай, паниковать – к школе.

Карл посмотрел на меня.

– Тебе обязательно нужно практиковаться. Нельзя терять такой талант.

Я чуть не рассмеялась. Резьба по мылу карандашами или палочками от леденцов вовсе не казалась мне талантом. Я просто занималась этим… ну, сколько себя помню, когда оставалась одна. Даже Райдер не знал о моем увлечении. Готовую поделку я сразу уничтожала.

Теперь Карл и Роза хранили большую часть моих творений – свыше трех десятков фигурок – в столовой, в застекленном шкафчике, где пахло «Ирландской весной».

Самое смешное, что мое странное «мыльное» хобби в первую очередь привлекло внимание Карла, пока я находилась в клинике Джона Хопкинса. Он повидал немало жертв ожогов, и среди них еще больше детей, так что я зацепила его вовсе не своим обаянием. Даже с обожженными, воспаленными, забинтованными пальцами, я умудрилась украсть кусок мыла из ванной и с помощью шпателя, который стащила у одной из медсестер, за несколько дней изваяла спящего кота.