Роман Солнцев - Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

— А он что, правда, им-патент? — давясь смехом, спросил Белендеев.

— Откуда я знаю! Да вряд ли. Студентки глазеют на него, как на икону. А когда это… сразу же чувствуется… Но очень странный. Аспиранты рассказывают: в туалете моет руки, перед зеркалом провел по щеке… Стоп, еще раз… «И все же не совсем синхронно». И ушел.

— Да это старая хохма! Я ее в Израиле от Миши Козакова слышал!

— Да? Не думаю, чтобы он решил сострить. Просто он ТАКОЙ. Вот еще анекдот… Это уж, точно, здесь родилось. Марьясов попросил помочь сыну задачку решить. Алексей спрашивает: которую? Студент тычет: вот. Там по квантовой, с несколькими условиями. Говорит, до конца надо, Алексей Александрович. Алешка кивнул, взялся за свой нос, как обычно, и за час с лишним решил все задачи учебника с этого места до конца, нашел ошибку в одном ответе, написал письмо в Минобразования… — Елена зевнула. — Надо было кого-нибудь другого позвать.

— А кого? — Мишка-Солнце вынул блокнотик. — Вот, Аня диктовала… Здесь, кстати, Алексея нет.

— А ты и не понял, кого она тебе рекомендует? — Золотова насмешливо дунула на него струей дыма. — Ты, Мишка, хитрый, да и ведь и она не божья коровка. Читай, я объясню.

— Антонов, двадцать два года, незаконченная кандидатская по магнитным полям. Гений.

— Не знаю насчет гения, но парень болен, малокровие, ему надо на Запад. Дальше.

— Васильев Сергей, эколог. Ну, экологи у нас свои есть. Нам бы ближе к делу. Гаврилов Саша, гений, ученик Соболева. Ядерный магнитный резонанс. О!

— У него порок сердца… Анька его тоже вписала. Сердобольная тетка у нас Анька. Дальше кто?

— Егорова Нина, теоретик.

— Да, по стохастическим явлениям спец. Вешалась от неудачной любви. Умная, бери!

— С бабами вечные сложности… — пробормотал Белендеев. Сейчас он не улыбался, был серьезен и стар, как изъеденный червями гриб. — Но отметим. А ты-то кого рекомендуешь? Ты знаешь новый народ?

— Я все тут знаю. Только плати. Надоело обшивать Академ.

Он ослепительно улыбнулся ей.

— Я тебе дам тысячу баксов, но мне надо пяток действительно гениальных парней, которые не догадываются, что они гениальные.

— Ну дочитай, там посмотрим.

— Ивкин.

— Мудак и стукач. Она решила его выцарапать из нашей среды. Забери, пригодится… В любую компанию влезет, везде свой…

— Да?.. Кстати, знаешь, как по-украински «Кощей бессмертный»? Чахлык невмэрушший.

Лена покатилась от смеха.

— Всё-то ты знаешь! Кстати, ты в каком году уехал?

— В восемьдесят седьмом.

— Как же ты постарел! А я еще ничего?

Белендеев с готовностью задергал уголками рта:

— Ты нимфетка!

— Зрелая нимфетка — это что-то новое. Но врать умеешь, чем всегда и привлекал нас, бедных девушек. — Елена погасила сигаретку. — А наши старики, академики по должности, они тебе на хрен не нужны.

Белендеев кивнул. И все выжидал, глядя на нее.

— Хорошо. — Елена чокнулась фужером об его фужер. — Пиши.

— Я готов.

— Алексей Александрович Левушкин-Александров. И больше тебе никто не нужен. Это гений. И он действительно этого не знает, потому что самоед.

— Но Аня-то о нем… Ай андестенд.

Елена со смутной улыбкой смотрела на него.

— Мне, старухе, ты, конечно, не предложишь ехать?

Белендеев включил улыбку японца:

— Если согласишься, почему нет? Но ты напрасно думаешь, что всех собираюсь везти туда. Пусть они здесь работают — на меня, на нас.

— А-а! — Она снова закурила. — Возьми еще «бордо». Люблю «бордо». Ясно ежу — здесь работнички дешевле обойдутся… Ой, какой ты! Я тебя боюсь!.. Отчего у тебя такие большие зубы?

Золотова по обыкновению своему неожиданно опьянела, и разговор можно было прекращать… Белендеев попросил у официанта бутылку французского вина с собой, и замечательная парочка выплыла под звуки блюза из ресторана, чтобы подняться в номер к американскому гостю. Белендеев привык отрабатывать до конца свои обязанности…

Прошло три дня после скандала, который устроила Бронислава, жизнь дома, кажется, наладилась, но мутно было на сердце. Утром пришел с заявлением увольняться еще один младший научный сотрудник, Жора Пчелин, занимавшийся светящейся кишечной палочкой, — хоть закрывай тему… Сказал, пригласили в рекламное бюро — устанавливать люминесцентные лампы в витринах магазинов…

В лаборатории остались, кроме самого завлаба, шесть человек: легендарная тетя Туся, работающая в Институте биофизики с самого его основания, верные Кукушкин и Нехаев…