Роман Солнцев - Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

Алексей хмуро подсел к столу, игра затянулась до полуночи. Алексею неслыханно везло — ну не нарочно же парни проигрывали?.. Играли и время от времени попивали крепкое пиво, а потом и вино. И Алексея, с комками рублей и червонцев по карманам, уже пьяного, отвели ночевать в пустую соседнюю комнату. Он рухнул на кровать — и ночью, конечно же, его разбудила нежным поглаживанием Броня, и все повторилось — бездна и невыносимое напряжение, сладкая судорога, которой она не давала прорваться, темный, черный восторг на грани беспамятства, когда губы ищут губы…

— Сладенький мой, не бойся, ты мне не нужен, мне нужен дядька-шкаф, я же бедовая… чтобы я за ним как за каменной стеной… За профессора одного пойду, он на ученый совет сюда приезжает, вдовец… Тоже историк, частушек помнит — хоть год его слушай, а голос как у енерала… — Она прижималась к нему, нагая. — А пока его нет… и пока ты не женат, что нам мешает порадовать друг друга? Пусть это будет нашей тайной…

Но тайной это не стало.

Алексей это понял, когда встретил Галю в буфете и она холодно отвернулась. Он протянул дрожащую неверную руку, тронул ее за локоть словно каменный локоть задел у маленькой скульптуры в музее, даже не оглянулась.

— Галя… — Постоял в очереди и выбежал вон. Думал, что и она выскочит за ним — нет.

Несколько дней тоскливо стоял у колонн университета перед началом занятий и вечером, но Савраскиной нигде не было видно.

…Теплые нежные ладони, пахнущие духами, закрыли сзади его глаза.

— Страдаешь? Идем со мной. Я ее видела со старостой их группы… Кстати, держи фотку… — Броня сунула ему конверт, внутри которого и вправду лежала некая твердая бумажка.

Не оглядываясь, Алексей порвал конверт со всем его содержимым на мелкие клочья и высыпал в урну.

— Ну идем, идем, — тихо сказала Броня. — Через неделю я уже буду занята. Он старенький, но я другому отдана и буду всяко ему верна. Так писал Пушкин?

Впрочем, стихов она не читала. Но любила попеть, особенно за столом, горя маленькими глазками, всякие комсомольские песни.

Она рассказала, что была комсоргом школы, ездила на районные и областные сборы молодежи, имеет кучу грамот, побывала два раза в Артеке сначала как пионерка, а через два года — как вожатая…

Она брала Алексея лестью и вдохновенной ложью (а может, и не врала?), говорила, что ей никогда так не было ни с кем хорошо, как с ним. Что он у нее второй, а первый… Ах, первый был насильник, учитель физкультуры в их деревне. Плавали на остров, он ее догнал, сказал: «Молчи, а то задушу и ракам в камыши брошу…»

А однажды среди ночи вдруг села рядом в постели и заревела, утирая кулаками слезы.

— Ах, что мне делать? Я погибла…

— Что такое? — испугался Алексей.

— Я… я… нет, не могу выговорить этих слов… беременна… Господи, что теперь со мной будет?! И он не простит, и мама меня убьет… Знаешь, какая у меня суровая мама? Она судья… Ты, конечно, бросишь меня… а я… я встану возле церкви на паперти, буду просить Христа ради на ребенка… Что она плела? Почему непременно просить милостыню? — И все в меня будут камни бросать, как в Марию Мандалину.

— Магдалину, — вдруг озябнув с ног до головы, пробормотал Алексей.

— А я нарочно! — воскликнула она. — Я сама знаю, что Магдалину… Чтобы меня еще больше ты презирал… Ты почему не предохранялся?

Она его поймала на внушенной с детства родителями и русской литературой порядочности: переспал с девушкой — женись, это судьба… И он стал привыкать к этой мысли…

К июню, к ее выпускным экзаменам, Алексей понял: Бронислава все-таки неправду говорила. Или сама обманулась. Ребенок будет еще не скоро.

А вот Галю Савраскину он потерял навсегда.

Белендеев и Золотова ужинали в ресторане «Полураспад» Дома ученых, стол был накрыт на троих.

Вдали, на эстрадном возвышении, нарочито согбенные музыканты контрабас, ударник и саксофон — негромко импровизировали на тему бессмертного «Аленького цветка», хита 60-х годов.

— Нет, Алексей сам не явится. Его надо за руку, — пробасила Елена.

— Что он любит?

— Черт его знает! Вроде свойский парень, и все равно… Хочешь анекдот про него? Спутал по рассеянности квартиру, поднялся на другой этаж. И ключ подошел. Заходит: я в ванную. Жена чужая с кухни: хорошо. Вымылся и в чужом халате садится кушать. Женщина удивленно смотрит на него. А тут является муж металлург. Скандал. Спасла Бронька, жена, прибежала снизу, кричит этому: он у меня неопасный… импотент… Так что дело кончилось миром.