Ксения Букша - Рамка

и, существующие! Сладкие! Те-самые! – сидят опоганенные, униженные, осквернённые

да, как если бы мою взяли и привязали сейчас

именно так и никак иначе я это почувствовала

это было – как сильный удар током

вот так с меня слетела «нормальность»

вот так я решила вычерпать море ложкой

и теперь у меня шестнадцать чуваков

взятых в разном возрасте из одного и того же детдома

и я не кормлю никого из них грудью

я не даю им «молоко и мёд материнства»

и да, им не хватает моего внимания

персональной заботы каждую секунду

им много чего не хватает

но не хватает всего этого – по-человечески

и все они люди

и даже когда они воруют, врут, ошибаются

у них остаётся надежда

и даже если мы расстанемся, даже если у нас не сложится

они пойдут дальше как смогут сами, на свой страх и риск

плохими, хорошими – но людьми, человеками

они продолжают быть людьми

а больше, чем человек, мы никого сделать не можем

Николай Николаевич вздыхает:

Я тебя, Алексис, очень хорошо понимаю!

Насчёт тетриса особенно.

Тетрис – это жуткая зараза.

Когда-то, в девяностые, и я им увлекся.

Самый простой ещё компьютер у меня был.

К нему был присоединен приборчик наш в цехе – он мерял густоту раствора.

Знаете, раствор специальный, добавляется в…

Ну, вам это не совсем интересно будет…

Нет, почему же! Очень интересно! – Алексис.

Ну, это вроде того раствора, который скрепляет кирпичи в кладке.

Только не совсем. Вернее, и это тоже он может…

Только наш раствор был круче. Крепче.

Такие растворы схватывают всё что угодно.

Медленно, но не просто верно, а…

То, что он склеил, может давно развалиться, а эта штука будет держаться.

И вот я варил этот раствор.

Там нужны точные пропорции.

На компьютере у меня была эта пропись, и дальше автомат сам делал.

А пока автомат соображал, что ему делать, – я играл в тетрис.

Садился, раз – партеечку.

Раз – другую.

Незаметно пристрастился – со страшной силой.

Кирпичики, значит? – Бармалей говорит.

А, ну да! Кирпичики. Там кирпичики, и у меня кирпичики.

Постепенно понял, что уже пропускаю тот момент, когда…

Когда нужно моё вмешательство.

И после работы домой не спешил.

Сначала час. Потом два…

В общем, в какой-то момент я обнаружил, что прихожу на работу к шести утра – в тетрис поиграть.

И что вы сделали?

Как что? Стёр на хрен этот тетрис со своего компьютера.

Навсегда стёр. Больше его с тех пор и не видел.

А пока автомат мешал, я стал, ну, кроссворды разгадывать.

К кроссвордам не пристрастились?

Какое! Я не эрудит. Половину отгадать не могу.

Ну, не в этих, конечно, журналах всяких там. В них-то дебилизм. Всё для тупых.

Там я всё щелкаю как орешки.

А вообще настоящие кроссворды мне разгадывать трудно.

Там эрудиция нужна.

А я что?

Я свои кирпичики.

И тут вдруг щелчком, резко, всё меняется в окружающей обстановке, и наступает полная темнота. До сего момента хоть какой-то свет снаружи проникал в келью, а теперь всем вдруг как будто глаза тушью залило.

Ночь, – Алексис.

Да уж, кажется, не день, – голос Николая Николаевича.

Фонарь погас снаружи, – голос Янды, угрюмо. – Разбили небось.

А луна что? – Паскаль.

Зашла за башню.

А то свет вырубили по Островкам, – голос Бармалея.

А может, вообще везде, – Боба.

Значит, спать пора, – говорит дядя Фёдор каким-то странным голосом – сонным, что ли. – Давайте спать, ребята.

Все желают друг другу спокойной ночи.

Темнота и тишина в келье. Паскалю кажется, что он задрёмывает, но струя свежего воздуха из окна не даёт окончательно провалиться в сон; пахнет теми фиолетовыми цветами и ещё как у него на заводе, резиной, – и тут накатывает шум, хихиканье, хохот, болтовня, подъезжает машина, слышится резкий разговор и всё тонет в хохоте. Дверь отворяется.

Ку-ку!

Разноцветные фонарики, стук и гром – серые почтительно впускают развесёлого и пьяного мужика. Широкоплечий, плотненький, с квадратным лбом и маленькими мохнатыми глазками, весь изумлённый, – ему кажется, видимо, что он летит или плывёт – весь опутанный какими-то растениями, весь в зеленой тине, мокрый, в белом сливочном костюме, с него течёт вода.

Вики! – радостно вопит он. – Мы… мы счастливы!.. Вики! Я хчу сказать что… что я хчу сказать – будь моей женой!.. На деревьях эти… мадригалы, гамадрилы… мы царя даже уже нашли… только нам его не разрешили… но ты так з-зддрв пер… пердумала! Какое счсч-тье!