Алексей Шепелёв - Настоящая любовь / Грязная морковь

Прошу меня простить – я настолько отвлёкся, что теперь уже не могу «привлечься» к основной мысли. Придётся, наверно, эту тематику развить в других произведениях […].

На другой день я, как выражается уже упомянутая учительница истории, «с непохожим на меня рационализмом» (рац-цинизмом) составил некий «план», вернее, сначала произвёл анализис.

Итак, что мы имеем, рассуждал я.

Яха – пьёт, всегда пьяный до последнего (ему просто надо дать своё добро добрать), наиболее «одинок» – ему наплевать на Янку и Ленку (хотя возможны рецидивы!), на Цыгана и Перекуса, в меньшей мере – на меня и Зама. Впрочем, Яху можно уже вычеркнуть.

Перекус – пьёт, поощряет Цыгана и Кая (особенно подмазывается к ним по пьяни), может полезть плакаться, корешиться и петь песни – ко мне или к Заму (надо просто занять его распитием, вооружить хорошим настроем, и сего не состоится), к Янке и Ленке равнодушен (единственное, что его может «замутить», повернуть в припадок сиротства – это Джилли, сестра Зама, но её не будет).

Гниль (Цыган) – вот это штучка. Козёл, что называется. Сейчас он с Ленкой, но хочет Яну. Как-то мы сидели в хатке у Зама, отключили свет, Гниль что-то расчувствовался (он вскоре уезжает от нас «учиться» – скорей бы!), зачал песнь, как, мол, ценны для него друзья, «вся наша компания», и назвал: Кай, Янка, Зам, Перекс (почти «перец»! ), «Леночка, конечно» (а меня, Яху, сестру Зама опустил, да и Леночку вывел слишком саркастически) … Зато особо налёг на Яну (и даже в буквальном смысле). И шепчет ей (причём вся наша кают-компания, исключая только Кая и Ленку, тут присутствует): «Яна-а-чка, давай, а? Давай… Я уезжаю насовсем через три недели…» Она что-то ответила ему совсем тихо. «Да ты их сама знаешь! – возвысил он вдруг голосок. – Сеструха эта, Танька, Ленка да Мисягина ещё! Я их только на жу-жу, – мотоцикле то есть, – покатал, и ле-жу, и ли-жу, у-гу… Ян ина, Янечка-а!.. А Мисягина уж совсем девочка – порнуху ей дома показал, она аж вся разомлела, покраснела, рот раскрыла – и как лом проглотила, с места не сдвинешь! Говорю: пошли, блин, щас мать придёт – она так и сидит отупевшая. Я ей прямо: иди домой, дочка, иначе мне по шее будет. Нет – бесполезно! Давай, говорю, отвезу на жу-жу – хоть и времени нет! – бесполезно. Я её в охапку, на жу-жу, она как вцепилась в меня… Я не будь дурак – её в хатку, вот на эту вот кровать скрипучую, тоже мне! – Яне даже вроде бы приятен был его рассказ, остальные упорно делали вид, что не слушают. – Давай, Яна… Этих я щас всех разгоню…» Это была обычная наглость Гонилого, но уже крайняя, последняя, «при отъезде» – на Яну он явно никогда прежде не претендовал. Несомненно: в этот «последний раз» (или один из последних) он может охотно бросить Леночку и привязаться к Яне. Это нехорошо. Но есть всё же одна «зацепка» – его не любит брат Яны Жека, больше не любит, чем всех остальных из наших и даже городских (Кая, Перекса, «полугородского» Зама).

Леночка – с Гнилью, но может и подвыпить, а подвыпьет, и поведение её приобретает некоторую «лёгкость». Но как бы не было инцидентов с братиком – раз Жека и П. П-ов (своего рода садист, два раза чуть не сел за «это» – спасибо, родители отмазали) её чуть-чуть не изнасиловали – тут же, в хатке, отняв от объятий Цыгана, она наивно притворялась, что «сердце болит, щас остановится», но всё же умудрилась вырваться и убежала в чулочках по снегу… Иначе не избежать бы ей хотя бы уже зачинаемой феляции.

Кай – с Яночкой (крепко), но пьёт – так сказать, природная патологическая тяга. Стоит ей только отвернуться, как за стаканчик мальчик. Вот хороший мальчик! Всякие нарекания, покаяния – всё ему нипочём. Хотя старается и за последние 2,5 месяца слишком уж успешно. Но если сорвётся – то, как говорят, даст оторваться , в дуплет, в ноль, в нули, вдрызг, мертвецки. Да… нелегко.

Яна – с Каем, не пьёт (может, впрочем, но немножко, под настроение). Sic! А если настроение отвратительное? Не помню: всегда, когда мы пили и у них (Яны и Кая) наклёвывались конфликты, я первый ужирался, как дурак. Не как, а дурак!

Я – один, здесь: не пью. Да, надо совсем почти не пить, Гнили и Кая избегать, Яху не таскать, с Перексом и Зьмеем не крешиться и не нянчиться (как всегда). Делать всё наоборот. Хоть раз.

Конкретно – в этот раз должно быть следующее.

Сначала все пьют в бане; Ленка и Яна практически не пьют; Яха отрубается (может, я и иду его провожать/относить домой или к Заму, потом, может, возвращаюсь и смотрю на идиллию Яны с Каем); Цыган отвозит Перекса домой на жу-жу (может, и меня, но не Яху); в бане остаются две пары (Яна с Каем и Ленка с Цыганом) и целуются, но недолго – кровать-то одна; Гниль и Ленок уезжают к Ленку на террасочку…