Ханна Кралль - Портрет с пулей в челюсти и другие истории

Был канун Нового года. Когда пришла Тереса З. с письмом, Анна собиралась в гости. Еще не была готова, раздумывала, какое надеть платье. “Напиши ему”, – попросила Тереса З. “О чем? – спросила Анна. – Что я вышла замуж? Что поздравляю его с Новым годом?”

Спустя год у Тересы З. зазвонил телефон. “Узнаёшь?” – спросил мужской голос. “Нет”, – сказала она. “Это Щенсны. Ты можешь сообщить Анне?..”

Он звонил из гостиницы. Его выпустили. Жилья у него не было, так что его отвезли в гостиницу “Варшава” на площади Повстанцев.

“Когда ты вернулся?” – спросила Тереса З.

“Только что. Прошу тебя, позвони сразу. Скажи, что я ее жду”.

“Щенсны ждет тебя в гостинице «Варшава», номер двести один”, – сказала Тереса З.

Назавтра он снова позвонил. Счастливый.

Вернемся к Ципе. “Я была пьяна от счастья”, – так сейчас, в Рио-де-Жанейро, говорит она о тех временах. – Я пережила войну. Мы строили Польшу. Мир должен быть справедливым”. Произнося эти слова, Ципа улыбается. Она не помнит, что предостерегала левых и что хочет повесить Фиделя Кастро. Ципа строила справедливый мир и была пьяна от счастья.

Она приезжала на завод. Заходила к директору в кабинет – директор ждал ее, ему уже звонили из министерства. Ципа коротко и сухо информировала его о положении дел в стране. Страна разрушена, нуждается в станках.

“Хотите производить станки? – спрашивала Ципа. И тут же добавляла: – А будете саботировать, добром для вас это не кончится”.

“Вы ведь любите эту шахту, верно? – говорила она в другой раз. – Можете в ней остаться, Польше нужен уголь. Если, конечно, не намерены нам мешать. Будете мешать…”

Когда у Ципы складывалось впечатление, что директор намерен мешать, она шла в партком ППР [78] ППР – Польская рабочая партия (Polska Partia Robotnicza, PPR), коммунистическая партия (1942–1948). и спрашивала, кто из работающих на предприятии заслуживает доверия. Не теряя времени, сообщала этим работникам о повышении. Уезжала с ощущением, что обеспечила Польшу нужными людьми, станками и углем.

Ципа пересказывает тогдашние беседы тогдашним твердым голосом. И улыбка у нее неприятная. Мне бы не хотелось быть директором, к которому приходит Ципа Городецкая в потертой кожанке, в великоватых армейских ботинках, худая, маленькая, – приходит и говорит: “Ну что, будете работать на новую Польшу?”

Люди на ее кожанку и ее лицо поглядывали с любопытством и страхом. Она думала: слава богу, что у меня арийское лицо.

Они с Адамом оба сохранили оккупационные фамилии. Ряды польских коммунистов, к сожалению, были немногочисленны, так что им следовало остаться поляками.

Она встретила довоенного товарища по партии по фамилии Финкельштайн. Он вернулся из России. У него был длинный нос и большие темные глаза. Ципу как громом поразило: “И с таким носом вы посмели вернуться в Польшу? С такой фамилией собираетесь строить социализм?” Ее переполнили горечь и возмущение.

Это благодаря ей и Адаму увеличиваются польские ряды.

Это благодаря им отец превратился из Залмана в Зенона, одна мать – из Брухи в Брониславу, другая – из Ханы в Анну, а какой-то Финкельштайн суется со своим носом… чтобы все их труды пошли насмарку?

Анну-Хану деятельность дочки очень тревожила.

“Киндер, ир танцт ойф а фремдер хасене”, – тяжело вздыхая, повторяла она по-еврейски. Что по-польски значит: “Дети, вы танцуете на чужой свадьбе”. – “Это наша свадьба, – отвечала Ципа, вернее, Кристина Д. – И мы имеем право потанцевать”.

Вернемся к Щенсны. Его мучили с исключительной жестокостью. На Раковецкой [79] Раковецкая улица, 37, в Варшаве, где во времена немецкой оккупации и ПНР содержались в тюрьме известные общественные и военные деятели. он был одним из тех заключенных, которых пытали особенно изощренно и безжалостно. Избивали ногами, били по лицу, по спине, по пяткам. Зимой ставили у открытого окна и поливали водой; продолжалось это часами. Лежащего нагишом на бетонном полу охаживали палками. От удара по уху у него лопнула барабанная перепонка. Знакомая, пригласившая его к себе поужинать вскоре после того, как он вышел из тюрьмы, рассказывает, что при виде накрытого стола у него случилась истерика. Вы тут на белых скатертях ели, а меня Фейгин [80] Анатоль Фейгин (1909–2002) – польский коммунист еврейского происхождения, офицер разведки и госбезопасности; активный участник политических репрессий в послевоенной Польше. В 1957 г. осужден за недопустимые методы ведения следствия; помилован и освобожден в 1964 г. бил ремнем!