Ханна Кралль - Портрет с пулей в челюсти и другие истории

Прошло несколько дней. Вечером они услышали, что хозяин отправляет детей ночевать к деду с бабкой и кличет в кухню собаку. Погодя он пришел в овин. Отогнул гвоздь, вытащил доску. Фредек высунулся за чугунком. Они увидели яркую вспышку и услышали треск. Фредек скорчился и стал перебирать ногами. Чьи-то руки оттащили его в сторону. Они увидели круглощекое лицо незнакомого парня и снова вспышку света. Тойвеле почувствовал укол в челюсть. Потрогал щеку, щека была мокрая. Его тоже оттащили чьи-то руки. Когда он открыл глаза, то, несмотря на темноту, увидел дядю Янкеля. Дядя сидел рядом с ним на соломе, худой, сутулясь, как всегда. Ага, подумал Тойвеле, я вижу дядю Янкеля. Когда умираешь, видишь свое детство, значит, сейчас я умираю. Знаешь, сказал дядя Янкель, у человека после смерти еще три дня растут волосы и ногти. Человек все слышит, только говорить не может. Я знаю, сказал Тойвеле, ты мне уже рассказывал. Я не живой, но пока еще слышу, и ногти у меня растут. Он слышал голоса и треск, два раза подряд. Добейте его, будет тут до утра стонать. Это говорила хозяйка, может быть, даже про него, про Тойвеле. Пожалуйста, не убивайте меня, я до конца жизни буду вам служить. Это говорил Шмуль. Но такой слуга никому не понадобился – снова раздался треск, и Шмуль замолчал. Уже коченеет. Это сказал Мартин Б. – наверняка про Тойвеле, потому что потрогал его руку. Есть! Голос был незнакомый, возможно, щекастого парня. Видно, он что-то нашел. Наверно, их мешочек с золотом, потому что все вдруг опрометью кинулись в кухню. Ты живой? Это был Шмуль. Нет, шепнул Тойвеле. Он хотел рассказать Шмулю про волосы и ногти, но тот пополз к двери. Тойвеле привстал на колени и пополз за ним. Шмуль свернул к деревьям. Тойвеле казалось, что он все еще следует за ним, но, когда очнулся, понял, что сидит под деревом на опушке леса. Встал и пошел.

В тех краях протекала река Вепш.

Река делила мир на две части – хорошую и плохую. Плохая была справа, и там находилось Пшилесье. Слева от реки были хорошие деревни: Янов, Мхи и Остшица.

В хороших деревнях много кого спасли: Сташека Шмайзнера, портного Давида Беренда, шорника Стефана Акермана, торговцев мясом Хану и Шмуля, торговца зерном Гдаля из Пясков, владелицу ветряка Байлу Шарф и детей мельника Раба – Эстер и Иделе.

Детей мельника спас Стефан Марцынюк.

Двадцатью годами раньше он убежал из большевистской тюрьмы в глубине России; в Польше жил на чердаке еврейской мельницы. Будь у меня мешок муки, сказал, я бы испек хлеб, продал его и выручил пару грошей… Мельник дал ему мешок муки, и Марцынюк испек хлеб. Заработал пару грошей, а спустя несколько лет был уже одним из самых богатых хозяев в округе.

Мельник с женой погибли в гетто, их дочку Эстер отправили в Собибор. Накануне запланированного побега Эстер приснилась мать. Она вошла в барак и встала рядом с нарами. Утром мы убегаем, шепнула ей Эстер, ты про это слыхала? Мать кивнула. Мне страшно, пожаловалась Эстер. Я не знаю, куда идти, наверняка всех убьют… Идем со мной, сказала мать, взяла дочку за руку и повела к двери. Они вышли из барака и прошли через лагерные ворота. Никто не стрелял. Это же только сон, подумала Эстер. Завтра все будет наяву. Завтра будут стрелять и всех убьют… Они с матерью шли по полям и по лесу, пока не дошли до большого крестьянского подворья. Узнаёшь? – спросила мать. Эстер узнала: они стояли перед домом Стефана Марцынюка. Запомни, сказала мать. Сюда ты можешь прийти…

Назавтра они убежали. Через одиннадцать дней Эстер вместе со своим женихом добрались до деревни Янов и остановились перед домом, который она видела во сне.

Был вечер. Они не захотели будить хозяев, прокрались в овин и легли на солому. Вы кто? – услышали в темноте мужской голос, и чьи-то пальцы схватили Эстер за руку. Это я, твоя сестра, сказала Эстер, потому что узнала голос Иделе, своего старшего брата.

Это не мать, это Бог вас прислал, сказал Стефан Марцынюк, когда они рассказали ему про сон. Пока война не кончится, побудете у меня…

Тойвеле тоже попал к хорошим людям в хорошую деревню на левом берегу Вепша. Жил в Мхах у Франтишека Петли. Дядя Петли был лакеем у президента Мосцицкого [50] Игнаций Мосцицкий (1867–1946) – государственный деятель, ученый-химик, президент Польши (1926–1939). . В деревне объявили, что Тойвеле (то есть Томек) – родной сын этого лакея. Ребята на пастбище его зауважали, в особенности Кася Туронь, которая была выше всех ростом, потому что пошла в отца-кавалериста. Дети пасли коров. Их любимая игра называлась “Лови еврея”. Считалкой “эне-бене-раба” определяли, кто будет “евреем”, “еврей” убегал, остальные бросались вдогонку. Поймав, задавали вопросы: ты – юде [51] Jude ( нем .) – еврей. ? убил Христа? пиф-паф!