Макс Фрай - Новая чайная книга

Со слабой надеждой, что обойдется, он доковылял до лавочки, сел, тяжело дыша. Пытался успокоиться, твердил как заклинание: мне хорошо, я чувствую себя хорошо, сейчас только немного посижу и пойду дальше. Мне еще Люську из детского сада забирать, сегодня можно пораньше, она обрадуется…

– Эй, мальчик, что с тобой? Тебе плохо? – две молодых женщины в белоснежной форме нелинейного патруля наклонились к нему, с тревогой вглядываясь в посеревшее лицо Вадима. Он покачал головой: еще не хватало, чтобы они отвезли его в больницу или – того хуже! – вызвали тетку Лидию.

Вадим попытался собраться, сесть прямо или даже, может быть, встать, чтобы показать патрульным, что он в порядке, в полном порядке. Но тело стало ватным, не держало и он снова сполз на лавочку, слушая сквозь шум в ушах, как нелинейщицы щелкают клавишами портативной радиостанции, передают в диспетчерскую вызов: мальчик, около двенадцати лет (почти тринадцать, хотел поправить Вадим, но не смог), в полубессознательном состоянии, адрес…

Домой ехали на служебном «Проколе», у всех, кто работал в Лабораториях, была такая привилегия. Тут, конечно, нечего было и думать отклеить черную пленку, но Вадим не расстроился. Чего уж тут расстраиваться, если повел себя как болван и огреб все последствия. Зато есть сорок минут и можно поспрашивать тетку Лидию о непонятных местах из Швебера и, если получится, отвлечь ее от ворчания по поводу таблеток и той суматохи, которую он устроил. Но голова была такая тяжелая, что Вадим задремал, как только «Прокол» двинулся с места.

То засыпая, то просыпаясь, он слышал, как тетка Лидия тихонько разговаривает с теткой Анной – коллегой и соседкой по дому. Сначала они жаловались друг другу, что опять откладывается строительство какой-то третьей очереди и что Бурдина ставит палки в колеса, а сделать с ней ничего нельзя, потому что… Тут Вадим провалился в сон и прослушал, почему. А когда снова очнулся, тетка Лидия говорила о чем-то совсем странном.

– По нему уже прогнозы делать можно: стало плохо – жди смещения. Небольшого совсем, но ощутимого и, главное, быстрого. Меня и вызвали-то ровно в тот момент, как эхо пошло…

Вадим догадался, что речь о нем, но что конкретно тетка Лидия имеет в виду, не понял. И не спросишь ведь, подслушивать – ужасный поступок, признаться в нем, так лучше сразу идти о волну головой биться. За такое даже глупой Люське прощения не будет. Ему стало неловко и он демонстративно заворочался, показывая, что уже не совсем спит. Тетка Лидия и тетка Анна быстро перевели разговор на безопасную тему: начали обсуждать, что в выходные надо бы все-таки выйти прибрать двор, а то дворничиха Валентина приболела и не справляется. Как будто у них вообще бывают выходные, выдумщицы…

По дороге с остановки забрали Люську, которая до самого подъезда гордо рассказывала, что сказала Катьке и Нинке перестать болтать глупости про Белую, и что воспитательница ее поддержала, только велела не говорить слова «болтать» и «глупости», потому что они злые, а как надо сказать – не объяснила.

– Говори, «пользоваться непроверенной информацией»! – хохотала тетка Лидия. Вадиму стало легче и она пришла в бодрое состояние духа.

После ужина Вадим перемыл посуду и думал было все-таки хотя бы полистать полученные учебники, но голова была еще туманной, поэтому он отправился спать. Даже отказался слушать новую детективную радиопьесу, чем снова встревожил тетку, и еще добрых пятнадцать минут уверял ее, что все в порядке и он просто устал.

Когда погас свет, пришел Серый, устроился у Вадима под боком, затарахтел тихонько. Серый очень старый, плохо видит и с мячиком уже не играет, но все равно Вадим его любит. И Белого любил, и даже плакал тихонько, когда он умер. Вадим аккуратно погладил Серого по теплой спинке и подтянул одеяло, чтобы прикрыть кота от сквозняков. Уже совсем засыпая, услышал через полуоткрытую дверь, как тетка Лидия, засевшая за расчеты, начала напевать свою любимую песенку, как всегда только один куплет – по кругу:

Если надо напоить чаем младшую сестренку-дошкольницу, вам придется разбавить его водой до бледно-желтого цвета и положить сахар. Возможно, очень много сахара.