Кэтрин Данн - Любовь гика

– Вам повезло, – сказала она мне в тот вечер. – То, что считается недостатками у дураков, на самом деле – великий дар. Смотрите, чего вы достигли благодаря своему голосу. А будь вы такой же, как все, этого могло и не произойти.

Как и многие неглупые люди, мисс Лик с чрезмерным почтением относится ко всему, так или иначе связанному со СМИ. Она считает, что мои программы на радио – высокое творческое достижение. Она уверена, что я добилась успеха в жизни.

Мисс Лик освободила уже немало молодых женщин. Она никого не принуждает, никого не заставляет силой. Она соблазняет деньгами. Карина была первой и причинила ей больше всего беспокойства. Мисс Лик дождалась, пока Карина окончит университет и устроится на работу, и только потом начала подбирать следующую кандидатку на освобождение.

– Я хотела убедиться, что все сделала правильно. Небрежность в подобных делах недопустима.

Карина так и не сказала мисс Лик, что их договор – «самое лучшее из всего, что с ней могло произойти».

– Признаюсь, я до сих пор из-за этого переживаю, – признается мисс Лик, морща лоб от волнения. – Но все остальные именно так и сказали. И не раз повторили. Карина упрямая. Чертовски упрямая.

После Карины мисс Лик какое-то время не решалась на радикальные меры.

– Следующие три раза мы ограничились гормональными препаратами.

Экран вспыхивает и гаснет. Секретарша, старшеклассница-легкоатлетка, молоденькая проститутка – и невероятное преображение всех троих. Они так растолстели, что еле способны передвигаться.

– Лулу, бывшая проститутка, теперь мой бухгалтер. Секретарша – мой старший администратор.

Мисс Лик держит руки в карманах и смотрит на экран. Ком темной плоти возлежит на подушке. Сальные пряди тонких волос дают понять, что это человеческая голова. Наконец я различаю крохотные глазки во впадинках над рыхлыми комьями щек.

– Это Вита. Когда мы начинали, ей было семнадцать. Я себя чувствовала ужасно… полный провал… я ошиблась. Сделала все не так. Она не справилась. Пыталась покончить с собой. Наглоталась таблеток. Вита была очень способной спортсменкой, и это был не ее путь. Абсолютно не тот подход. С кислотой все прошло бы отлично, но тут я оплошала. Конечно, я пытаюсь исправить ошибку, вернуть Виту в прежнюю форму. Ее тело уже почти восстановилось. Но голова… И она была очень неглупой девочкой.

Мисс Лик содрогается всем телом, не дрожат только сжатые кулаки, вдавленные в живот.

– И она мне: «Не надо ничего резать. Просто дайте мне денег и следите за моими успехами». А я ей: нет, милочка, все так говорят. Может, вы и вправду поступите в институт, получите диплом и устроитесь на хорошую работу, но это до первого ушлого мерзавца, который знает подходы к женщине. Появится такой красавец, и все пойдет прахом. Эти арбузы утянут вас на дно быстрее, чем бетонная чушка, привязанная к ногам, так что либо вы от них избавляетесь, либо продолжаете загружать хлебовозки и ждать, пока какой-нибудь мусорщик или сторож не возбудится на ваше вымя настолько, что захочет жениться.

Мисс Лик распаляется, вспоминая тот разговор. Она не сомневается в правоте своих доводов. На экране – блондинка с невероятно огромной грудью, в красной футболке и обтягивающих рейтузах. Она тянется за большим металлическим подносом, на котором лежат буханки белого хлеба в пластиковых упаковках. Грудь величаво колышется. Запись на мгновение прерывается.

– Она оказалась глупее, чем я думала. Выше простой лаборантки не поднялась.

Худенькая узкоплечая женщина в лабораторном халате, с сальными волосами, собранными в хвост, поворачивается к камере и, прищурившись, рассматривает на свет две пробирки с какой-то мутной жидкостью.

– Работает на ипподроме. Целыми днями проводит анализы лошадиной мочи. Великий день, если вдруг обнаружится допинг. Но, черт возьми, она счастлива. И зарабатывает неплохо.

Спереди лабораторный халат совершенно плоский. Груди нет совсем.

– Очень хороший хирург. Однажды совершил ошибку, и я прибрала его к рукам. Ему повезло, что у него остается возможность практиковать, и он знает, что это только благодаря мне. Я ему хорошо плачу и прикрываю его задницу. Поначалу он не соглашался, но ему надо было на что-то жить. У него дети, большой дом, загородный клуб. Человек надежный. На самом деле, мне кажется, ему нравится то, что мы делаем. Я присутствую на операциях. Сначала мне было дурно, а потом ничего… Даже втянулась. Как говорится, дело привычки.