Ирина Горбачева - Когда расцветёт сакура

— Что вы, врачи и больница есть, а о том, чтобы видеться вам с сыном, даже не может быть и речи. Как вы объясните ваше присутствие Саше?

— Я понимаю, понимаю. Но разрешите, хотя бы материально поучаствовать в жизни мальчика. Вы знаете, я должен быть уверен, что он ни в чём не нуждается.

— Давайте так поступим. Я сейчас очень спешу. Позвоните мне завтра. Только давайте уговоримся. Раз уж ваша жена ничего не знает, то пусть и для моей супруги наша встреча будет тайной.

— Да, да, конечно. Как скажите. Подождите, Николай! — Карташов достал из внутреннего кармана пиджака конверт с деньгами, — не откажите, возьмите деньги. Сделайте, пожалуйста, праздник для Саши. Сегодня такой день.

У Свешникова на лице появился недоумённый вид. Но радость забегала по его сердцу с необычайной быстротой.

— Хорошо, не буду вас обижать, сделаю, как вы хотите, — взяв конверт он

вышел из машины и скрылся в недрах своего НИИ. Через некоторое время в его кабинет вошла Мария, сотрудница его отдела, с которой Николая связывала успешная, очень приятная во всех отношениях и совсем не производственная деятельность

— Почему тебя так долго не было?

— Забыла? Сегодня первое сентября? Мне пришлось сына отводить в первый раз в школу.

— А фурия твоя на что?

— Она в больнице. Осень, осень дорогая. Сезонное обострение.

— Так кто мальчика заберёт со школы?

— Старушка соседка. Она постоянно заменяет мальчишке мать. Да, вот такие дела. Плачу ей понемногу, она и рада.

— Бедный мальчик.

— Мальчик? А меня кто пожалеет?

— Я, котик, я тебя пожалею. Пошли сегодня куда-нибудь?

— А как же твой фурий?

— Укатил в командировку.

— Ну, тогда, раз праздник, значит, отведу я тебя сегодня в ресторан. В «Прагу» хочешь?

— С тобой не только в «Прагу», но и на край света поеду. Тем более, если там нас вкусно накормят.

Россия. Москва 1990 г.

Пролетело десятилетие. Дмитрию Петровичу с трудом удавалось скрывать от Илоны свою тайну общения с усыновителями Саши. Сколько раз он пытался открыться ей, но сомнения, что лучше для Илоны: жить в неведении или узнать о трудной жизни всё ещё любимого мальчика, видеть его и только исподволь помогать ему, мешали это сделать.

— Нет, — решил он, — для женщины, матери превыше всего общение, ощущение близости, неотрывности с ребёнком. Раскрыться пока не время. Правда нанесёт ещё одну травму Илоне и неизвестно как, отразится на Саше.

Дмитрий отправился на встречу со Свешниковым с тяжёлым сердцем. Он понимал, догадывался, что Николай давно обманывал его. Использовал его связи, деньги, которые он высылал для Саши в своих целях. Но что и как изменить он не знал.

— Здравствуйте, давно не виделись, — к иномарке Дмитрия подошёл Свешников, — машина, какая у вас хорошая. И вы изменились. В лучшую сторону.

— И у вас, я наслышан большие изменения. У меня есть к вам несколько претензий. Вы лгали мне на протяжении всех этих лет, пользуясь тем, что из другой страны мне нелегко будет проверить правдивость ваших обещаний. Вы оставили свою больную супругу на попечение мальчика, — сказал он, успокаивая негодование к этому человеку.

— Дмитрий Петрович, у вас неверная информация. Да я оставил жену, разменял квартиру. Но все ваши деньги ушли на доплату. Вы же знаете, трёшку я не мог разделить на две однокомнатные. Вот и пришлось доплатить и Саше вместе с матерью сделать однокомнатную квартиру. Я ему помогаю. Вы не думайте. Сейчас конечно тяжело, в стране сами видите, что творится. Но у Саши всё хорошо, он готовится поступать в институт.

— Он уже решил, в какой институт будет поступать?

— Да, давно. На подготовительные курсы ходит в МАДИ — автомобильный институт.

— Хорошо, я попробую посодействовать. Чтобы хотя бы здесь у мальчика не было разочарований. Как здоровье вашей жены.

— В смысле Эли? Стабильно. Но весной, осенью… Сами понимаете, бывают рецидивы. Наблюдаем, по врачам вожу. Вы не думайте, я с ней честно поступаю. Вот опять в больницу положил.

— Знаете, Николай, я вам вот что скажу. Моя работа за границей подходит к концу. Скоро мы с женой вернёмся в Москву. Саша уже взрослый человек. Вы оставили его и свою больную жену. Больше меня ничего не держит. Я откроюсь Саше. Он взрослый, умный мальчик. Он всё поймёт и простит.

— А как же ваша супруга? — Стрешников побледнел.

— И свою жену я подготовлю. В конце концов, и он, и она уже вправе делать свои выводы.

— Я понимаю вас. Это ваше право. Дмитрий Петрович, могу я вас в последний раз просить о помощи?