Array Журнал «Зеленый луч» - Зеленый луч, 2017 № 01

На обратном пути, когда они снова поравнялись с голубым закрытым на все замки домиком, папа стал рассказывать о фигурке Мальчика, Вытаскивающего Занозу, сидевшей напротив этого домика. Оказывается, такие же статуи сидели и в Англии, и в Италии, а еще где папа не успел рассказать, потому что им наперерез по узенькой тропке побежала взъерошенная легкая девушка. Она улыбалась им, махала руками и кричала:

«Нина! Нина!» Мама не стала улыбаться и махать руками и, вообще, повела себя так, будто Нина — это вовсе и не она. Подбежав к ним, девушка наклонилась к Марику и сказала:

— Привет, я — Катя.

— Здравствуйте, — ответил Марик, и так как в воздухе повисло напряженное и абсолютно непонятное ему молчание, добавил зачем-то:

— А у меня сегодня день рождения.

Катя обрадовалась, полезла в сумку и достала оттуда огромную конфету «Княжна Мери».

Марик поблагодарил, сунул конфету подмышку, поскольку ни в какой карман она бы не влезла, и покатил на своем велосипеде петлять по кривеньким дорожкам, оставив взрослых позади. Родители догнали его уже у Поющего фонтана, мама отобрала у него конфету и выкинула ее в ближайшую урну. И снова ухватилась за папину руку.

— Мама, а кто это? — робко спросил Марик.

— Никто, — отрезала мама.

Остаток дня Марик провел на велосипеде и, ложась спать, прошептал маме: «Это был самый-самый замечательный-замечательный день рождения в мире».

А мама прошептала в ответ: «Ты у меня самый-самый замечательный-замечательный человечек».

В эту ночь Марик не сидел на подоконнике. Он еще лежал в кровати и только-только открыл глаза, чтобы подхватить припев:

Как музыка оборвалась, и он услышал, как где-то там, за стеной, на кухне или в коридоре, мама сказала: «Тогда давай разводиться».

Потом грянуло:

И Марик заплакал.

В городе, где так много статуй, что возьмись они все за руки, опоясали б они всю привокзальную площадь, сегодня ночью было жарко.

Ну и что же делать им там — на привокзальной площади? Стоять, взявшись за руки? Водить хоровод?

Не то, не то…

Но пускай все же уходят они из парка, унося с собой свои постаменты. Все-все. И деревья пусть совсем исчезнут. И будет пустыня. Но не желтая, нет! Лучше белая. Белый песок, белое солнце, беленькие, реденькие, жиденькие, полупрозрачные облачка… И белый город — Хатра. Под ногами — совсем мелкие, измученные никогда не уходившим и никогда не уйдущим отсюда солнцем, эфендра и солянка. А далеко-далеко позади — еле видимые заросли фиников, что растут только здесь — хадрави.

Лучше всего входить в Хатру с востока, поскольку лишь восточные ее ворота хорошо сохранились, поскольку лишь восточные ворота предваряла такая замечательная колоннада.

Марик стоял, задрав голову вверх, рассматривая капители. Но колонны были столь высоки, что он так и не понял — то ли арабская вязь украшает их, то ли растительный орнамент. Поднявшись на одиннадцать ступенек, он оказался в длинном узком коридоре того же крупного белого камня. Внутри его ждал Ангел.

Марик вежливо поздоровался. Ангел улыбнулся и спросил:

— Поможешь мне?

Марик ответил:

— Да.

Ангел подошел к нему, взял его за руку и повел по белому коридору, за которым так неожиданно и кончалась Хатра, и посреди все той же белой пустыни стоял зиккурат. Зиккурат, которого в Хатре отродясь и не было, который стоял километров на триста от Хатры южнее, и вообще и там-то он стоял аж пять тысяч лет назад. Хотя, как точно этот зиккурат выглядел, уже никто не помнил. И Ангел раскрасил его на свой вкус: нижний уровень — черный, уровень повыше — голубой и самый верхний — синий.

По дороге к зиккурату стояли шумерские статуи. Их огромные выпученные глаза смотрели на Марика с радостью, смотрели, не отрываясь, смотрели как живые.

На всякий случай Марик поздоровался с ними со всеми, но никто ему не ответил. Они поднимались вверх, взявшись за руки, сначала по пандусу, потом по лестнице. На самом верху Ангел оставил Марика, а сам удалился в маленькую башенку, что стояла в центре площадки. Марик посмотрел на мертвый город, и отсюда он показался ему еще красивее и еще белее. По другую сторону зиккурата высились спиральные минареты и сверкали изразцовые купола мечетей, уходил куда-то вдаль полуразрушенный мост…

Ангел вернулся с ведром воды, поставил его на бордюр, сам сел туда же, свесив ноги вниз, зачерпнул немного воды ладонью и, резко опустив руку вниз и вбок, стряхнул воду на землю.