Владимир Козлов - Сестра Морфея

В квартире, как он и ожидал, творился сплошной бардак. На сломанном диване в зале была не убрана постель, на которой валялось нижнее бельё и халат. На кухне всё та — же старая картина, — полная мойка не мытой посуды, на обеденном столе рассыпанная соль вперемешку с хлебными крошками. Только окошко ещё не успело почернеть, и поэтому в кухне было светло.

Она открыла холодильник, в нём кроме хлеба и банки майонеза больше ничего не было.

— Видишь, чем я питаюсь, — показала она содержимое холодильника, — если бы не детский дом, сдохла бы на хрен.

— Ты уже три недели, работаешь там, — сказал он ей, — выходит, всё это время посуду не мыла.

— Янка уехала сегодня утром, вот с этого времени и стоит посуда. Это её прямая обязанность. И пока она не приедет, я к ней не притронусь.

Она включила холодильник и вытерла стол.

Платон вынул всё содержимое из пакета и, открыв бутылку вина, налил ей полный стакан:

— Выпей, от жары очень хорошо помогает, а то ты сегодня переволновалась сильно, что с тебя течёт, как с ниагарского водопада.

Она залпом выпила стакан.

— Вкусное вино! — возвратила она ему стакан. — А себе чего не налил?

— Я вино не пью, оно что пиво — крепости никакой. Одним словом компот. В туалет сходил и всё прошло. Взял для тебя, жажду утолять вместо минералки.

— Тогда налей мне ещё?

Он налил ещё стакан после, которого она громко отрыгнула и утёрла лицо предплечьем.

— Прости, непроизвольно вылетело. Со мной часто в последнее время такое бывает.

— Это зов из глубины души. Он предупреждает тебя, чтобы ты прислушалась к своему желудку, — без улыбки произнёс он и показал на мёд. — Рекомендую, особенно он целебен со спиртом, но коль у нас его нет, то и водочка сойдёт.

Она достала из шкафа для посуды водку и быстро накромсала закуски в одну тарелку.

— Теперь можно и водочки выпить. Рюмок у меня нет, воспользуемся стаканами.

— Какая разница, — обрадовался он, — из стаканов даже лучше.

Он размешал в её стакане две столовых ложки мёда, до такой степени, что водка стала тянущей как ликёр.

Выпили, закусили. Она оценила вкус медовухи и закурила. В перекуре он добавил ей ещё вина, а следом повторил водки с мёдом, после чего она при нём стала скидывать сарафан, но потеряла равновесие и упала на пол. Глаза её были закрыты, а губы спали в улыбке. Сомнений никаких не было. Мёд, вино и водка сделали своё дело. Она была мертвецки пьяна.

Он осторожно взял её на руки и отнёс в зал, на поломанный диван. Проверил все электроприборы и закрыл за собой дверь. На улице дул лёгкий ветерок, который помогал легче переносить жару. Он взбодрился и быстро зашагал к трамвайной остановке.

Платон на следующий день сидел на лавочке возле главного входа детского дома. Каждый ребёнок проходивший мимо него уважительно здоровался. Он ждал Людмилу Ивановну и смотрел на дорогу, которая вела к парадному входу, детского дома.

Она появилась в своём сарафане, тёмных очках и шляпе с большими полями, лежавшими на её плечах.

Увидав его на полпути, она ускорила шаг.

«Сейчас что — то будет» — подумал он.

Когтей она выпускать не стала, но начала разговор с первого нелицеприятного слова.

— Ты сволочь Винт, вчера мне голову забивал о биологических процессах, а сам влил в меня всякой бурды и исчез. А если бы я кони откинула в одиночестве? Что ты на это скажешь?

— Я не знал, что ты такая привередливая в натуральных продуктах. Если мёд — можно сказать пища богов, для тебя бурда, то не знаю что тебе и сказать. Но мне известно, что продукция пчеловодства целебней твоей греческой валерьяны, которой ты меня напоила месяц назад.

— Выходит ты мне отомстил? — сняла она очки с носа, — а я думала, ты меня за вчерашнюю работу приласкаешь.

Ты провёл меня Винт, как сопливую девчонку, — надула она губы.

— У меня и в мыслях не было никакой мести, а вот ласкать женщин я люблю не на сломанном диване, а на ортопедической большой кровати. Это не каприз, а состояние моей души.

— Ну ладно, займём для ясности, — сказала она. — Я посмотрю на дальнейшее твоё поведение. Так и быть кровать я такую куплю, — после этого она заразительно засмеялась.

«Нет ну точно она чокнутая, — пронеслось у него в голове, — все права на меня хочет получить. Да она здесь мне прохода не даст. Зачем я её затравил огромным валютным вкладом и домиком на берегу моря? Если до полного упора думаю работать в детском доме. Теперь положение надо исправлять. А, вот как — надо подумать?»