Валерий Белкин - Страх

Ален не узнавал свою королеву, она безудержно хохотала, метала со сцены в зрителей куски тел. Руки в крови, платье цвета луны в красных потеках. Та Авива, что лучилась прошлой ночью светом нежности и ласки, исчезла. И увидел, как горожане, мужчины и женщины рычали, сверкали глазами, вырывали друг у друга мясо. Стая жадных до живой крови зверей кружила под луной на площади у южных ворот, паук усмехался, наливаясь силой и мощью.

Звезда упала.

– Видите, видите – жертвы не напрасны!

Судья-жрец рухнул на колени, покрыл ноги королевы поцелуями, а она повелела:

– Ловите звезды, ловите, соединяйтесь и возрождайтесь!

В упоении бегали жители по площади вокруг паука, протягивая руки к падающим звездам. Тот, кому повезло, принимал звезду и вспыхивал, залитый огнем. Мгновение – и он лежал, скрюченный, с поджатыми в муке к груди руками, ногами, недвижно на камнях площади.

– Безумцы, это стрелы, пришельцы у города, я знаю их, – закричал Квентин и потащил Алена прочь.

– У меня предначертание, я бог… Я сын!

И не мог оторвать глаз от зрелища, что разыгрывалось перед ним.

Горел сын оружейника Кит, с поднятыми руками стоял в пламени жрец, палач вертелся на сцене – никого не пощадил звездный огонь, лишь Авива металась в толпе за удачей, однако, стрелы никак не могли сразить королеву ночи и города.

Ален ахнул: бабушка, его милая бабушка, упала, и ноги, чудовищные ноги горожан топтали ее. Он вырвался из рук Квентина и помчался к ней. Мальчика сбили, последнее, что увидел, были мужские сапоги…

Звезды беспрерывно взлетали из-за стен крепости и, ярко освещая себе путь, стремительно падали на дома, на людей, на сады. Город горел. Очнулся на руках Квентина.

– Братец мой, беги, прошу тебя, беги домой!

Пропал старший брат среди рева, огней, стрел.

Мальчик побрел, закрыв глаза, мечтая погибнуть, наткнувшись на острый камень, на копье врага, на тонкое лезвие ножа, не успев понять, что это было.

В свое время строители постарались при возведении города: улицы закручивались спиралью, невозможно было разорвать кольца, врагу не выбраться из лабиринта.

Но, как на грех, все случилось иначе: всадники и не искали выхода, напротив, жители беспомощно метались по нескончаемым уличкам города в поисках выхода, а всадники…

Вы все это видели, и не один раз.

Как головы летят с плеч.

Как рассекают убегающих пополам, зачем бегут, куда – все равно нагонят и разрубят.

Как внутренности человеческие, вы знаете их содержание: кишки, печень, ни к чему перечислять, падают из распоротого живота на землю, и бывший владелец подбирает, пытаясь восстановить утерянное.

Как кровь хлещет из шеи, пронзенной стрелой.

Как человек в недоумении смотрит на свою отрубленную руку.

Как другой человек без головы еще бежит в надежде спастись от неизбежного.

Как дети, малые дети, с поросячьим визгом вырываются из мужских волосатых лап.

И висит запахи гари, паленой человечины, страха и ненависти.

И… и… и…

Если не видели – не сожалейте.

Мальчики бились до последнего, все произошло так, как писаниях, что читали в школе, что учили наизусть, о чем бредили по ночам в своих снах.

Сын охотника на медведей пал, пронзенный мечом врага в спину, на мертвого врага.

Сын охотника на волков положил десятки всадников, пока не рухнул под стрелами, ибо разбежались враги в страхе, луки натянули и пустили смерть в мальчишку.

Сын пирожницы взмахнул мечом раз, два – повис на копьях. Враги подняли тело, детское, слабое, бросили на трупы сородичей – пусть порадуются.

Сын вдовы красавицы, что жила напротив Алена, юркий, глазища черные, весело укладывал врагов направо и налево, ничего они не могли сделать с мальчишкой, смех его заглушал вопли и стоны. Притащили от ворот катапульту коротконогие, заложили в нее шар из сена смоляной, подожгли и выстрелили. Сгорел мальчик.

Внук одинокой старицы, подметавшей мостовую у восточных ворот, орудовал успешно и копьем, и мечом, щит обрушивал на чужаков. Хорошо положил их, пока ни сгрудились плоскоголовые, ни поставили тяжелые прямоугольные щиты вокруг пацана, ни надвинулись вплотную и ни сразили.

Полковник Ритус воскликнул бы, останься в живых: «Они умерли с честью!»

Нет, полковник, они просто умерли.

Да и сам ты пал, насели на твои плечи, на твои руки ни много ни мало с десяток кривоногих пришельцев, усмехнулся и отправился к предкам с вестью о гибели крепости-города, пупа земли.