Валерий Белкин - Страх

– Скажите, скажите мне: «Брось все, идем», – уйду и не оглянусь, – простонал седовласый мужчина.

– Позовут, обнимут, в дебри заведут, и ходу назад не будет, таковы мы, – молодая женщина подмигнула Алену, – правда, мальчик, или еще не знаешь?

Он не ответил.

– Э-э, оставь ребенка, его время впереди, твое позади.

Ален обрадовался.

– Квентин, ты здесь!

Зрители безмолвно расходились, говорить было не о чем, музыканты сказали за них все.

– Ты слышал?

– Да.

– Что ж – любовь значит любовь, я увидел, как она буйствует среди людей, – смиренно признался Ален.

– Со мной говорит мужчина. – Квентин низко поклонился.

– Подожди, – оборвал его Ален, – есть любовь – есть жизнь, но есть и смерть, нет любви – нет жизни, но нет и смерти…

– И что ты выберешь?

– А что бы выбрал ты?

– Путь, – Квентин посмотрел пристально в глаза, – путь.

– И откуда ты пришел ко мне?

– Из Шудула, в одну из ночей пришельцы сожгли город, убили Аппу, его сыновей, детей бога солнца, убили всех, я бежал.

Ален не знал, что и сказать в утешение.

– Не терзайся, все в прошлом, сегодня мы здесь, завтра… Долго я скитался, очень долго, никого не встречал на пути, одичал.

– Ты скиталец? Да, ты скиталец!

– Не по воле своей…

Работники храма вчетвером пронесли на носилках обитое черным кресло с высокой спинкой. Мужчины медленно, нога в ногу, ступали со своим нелегким грузом, казалось, еще мгновение – и их вены и жилы на руках, на шеях не выдержат напряжения и лопнут. И звук разорванных струн оглушит всех…

– Ален, Ален! Время, надо к Ритусу зайти, идем, брат.

И крупным шагом Кевнтин пошел через площадь, Ален не отставал. Впереди в толпе мелькнули красные рубахи музыкантов и затерялись.

– Постойте, постойте!

Ален оглянулся на оклик: к ним, опираясь на палку, спешил Эндрю. мальчик терпеливо дождался его.

– Ну что, воробей, уставился, трухнул, не бойсь, успокойся, не до тебя мне… И тот, вишь, гордый какой, ушел, разговаривать не желает, словно я прокаженный.

Ален огорчился.

– Нет, он к Ритусу.

– Как она пела, – и лицо сына винодела болезненно исказилось, – кто заберет меня отсюда, от позора, от поругания, кому я нужен.

Он с трудом шевелил разбитыми губами на почерневшем лице.

– Зачем ты ходишь, тебе больно!

– Тяжело мне, ковылял по дому, как загнанный волк, одинокий и злой, бросился вон. А тут поют, а тут тебя увидел, обрадовался.

– Прости, я плохо думал о тебе, так плохо!

– Ну что ты.

Помолчали.

– Проводи к реке, а?

Медленно зашагали к воротам крепости. Ален вел израненного бойца. Солнце стояло высоко в чистом голубом небе и сегодня особенно старательно прогревало город перед зимой, легкий ветерок лишь освежал лицо. Он удивлялся новой знакомой: подошла, ответила, согласилась на встречу. Удивлялся смелости в разговоре с Эндрю, возникшей к нему жалости, покою в душе. Бывший враг с трудом передвигался, озабоченно оглядывая дорогу, Ален громко указывал наиболее безопасный путь без выбоин и камней.

У ворот столпились люди, они переговаривались, иногда слышался тихий смех. С трудом протиснулись Ален и Эндрю сквозь толпу и замерли – в воротах, преграждая выход жителям из города, стояли три всадника на низких лошадках, их кожаная одежда во многих местах была разорвана и не скрывала грязные мускулистые тела. Руки покойно лежали на коленях, в руках луки, из-за спины выглядывали наконечники стрел, на боку висели блестящие на солнце обнаженные сабли.

– Ну и шапки, – раздался мужской голос.

Ален обернулся: рядом стояли юноша-красавец и торговка с улицы и осуждали всадников.

– Ты посмотри, глаза-то щелочки махонькие, – толкнула в бок, – что скажешь?

Алена охватила тревога: узкие раскосые глаза злобно рассматривали горожан. Вполголоса обратился к Эндрю:

– Может, вернемся.

– А река, ты же обещал, – ответил Эндрю и выставил вперед палку.

Но и шагу не шагнул, как в грудь ему вонзилась стрела, он захрипел:

– Ален, Ален, помоги, что это…

Вторая стрела ударила в шею, Ален завопил, бросился бежать. Люди стояли стеной, пробиться было невозможно, всадники неспешно доставали стрелы, вкладывали в луки и расстреливали толпу. У Эндрю хлынула изо рта кровь, он закачался и повалился на мальчишку, оба упали наземь.

С воплями метались горожане, но ни одна стрела не пропала даром. Со свистом настигали молнии людей, те замертво падали.

В городе пролилась вторая кровь.