Николай Гайдук - Романс о великих снегах

Один такой «сочувствующий» приехал к Любомиле тихим тёплым вечером, когда закат широко и ярко пластался за околицей.

В переулке остановилась машина – старая полуторка.

Из кабины вышел некто Гитин Фаддей Казбекович – друг покойного мужа. Казбекович – смуглолицый и горбоносый. Мужчина степенный, обстоятельный и основательный.

Волнуясь, он хотел закурить, но пересилил привычку: табак сопровождается тяжёлым выхлопом – это осложняет разговор. Посмотрев на пачку папирос, Гитин спрятал её в карман галифе. Поскрипывая хромочами, прошёл по травяной тропинке вдоль забора, кое-где зияющего дырками. Постоял – уже за калиткой – опасаясь, как бы собака не спустила галифе. Но собаки не было. Осмелев, Гитин постучал большими сапогами, оббивая грязь перед крыльцом.

– Батюшки! – изумилась Любомила, выходя из сеней. – Фаддей Казбекович? Какими судьбами?

– Да вот… – Гитин сконфузился. – Ехал мимо… Дай-ка, думаю…

Петух заорал за сараем, да так заорал, будто ему собрались голову рубить. И мужчина, и женщина одновременно посмотрели в сторону сарая.

– В доме кавардак, не приглашаю, – пояснила женщина. – Давайте вот сюда, под яблоню.

– Так даже лучше, – согласился Гитин. – Можно покурить на свежем воздухе.

– Ну, вот и хорошо. Присаживайтесь.

– Благодарствую, – несколько напыщенно ответил гость, державший в руке портфель, наполненный гостинцами.

Они расположились за столиком в саду, где находилось нечто вроде беседки – тесовая круглая крыша, похожая на шляпу здоровенного гриба, стоящего на крепкой сучковатой ноге.

Было свежо, дождичек недавно по селу прострочил – увесистые капли с веток изредка клацали по скатерти, разрисованной незабудками. Ароматные запахи наплывали – от яблонь, от грядок. Вечерний сумрак становился всё более нежным и сокровенным – располагал к задушевной беседе.

Мужчина и женщина какое-то время испытующе смотрели друг на друга. Молчали. И за это время женщина отметила – невольно для самой себя – какой приятный, представительный мужчина перед нею. В тёмном строгом пиджаке, в белой рубахе при галстуке. Плечи – косая сажень. Аккуратные тонкие усики. Чёрная чёлка свесилась на широкий лоб – лоб философа и мудреца. Чёлка, правда, подозрительно чернела, будто подкрашенная, – выделялась на фоне седых висков. Сопротивляясь невольному чувству симпатии, женщина усмехнулась: «Смазливый, спору нет. Только он с этой чёлкой маленечко на Гитлера похож».

– Вы были на войне? – вдруг спросила она.

– Да. Я кровь проливал…

– Извините. – Хозяйка сконфузилась. – Давайте я поставлю самовар.

– Нет! – решительно ответил гость, открывая портфель. – Давайте я лучше поставлю вино.

– Я не пью, – смутилась хозяйка. – Я тоже.

– Ну и зачем же тогда?

– А чёрт его знает! – Гитин хмыкнул и добавил нечто непонятное: – Такая инструкция…

– Что за инструкция? – Женщина была в недоумении. – Какой-то вы странный.

Казбекович поднялся, обошёл вокруг яблони. Сел – нога на ногу. Встал. Он был – как на пружинах. Волновался. Курил. То галифе поддёргивал, то сапоги. То улыбку некстати растягивал, то чрезмерно хмурился.

В разговоре у них возникали тяжёлые паузы. – Дожди наконец-то пошли, – говорила женщина.

– Дождались… – отвечал он, глядя на мокрую, запашистую яблоню. – А то уж думал, урожай сгорит.

– Бог миловал.

– Да, да. – Он сел напротив. – А где парнишка?

– Воюет. Играет где-то. Уж вы не обессудьте. – Хозяйка вскипевший самовар поставила на средину стола. – Чай у меня этими… с дырками от бубликов. Нечего больше подать.

– Да ладно, что я, жрать приехал? – Фаддей Казбекович пошевелил тонкими усиками. – Э-хэ-хэ!.. Ну, разве это дело?

– Вы об чем?

Гитин заострённым подбородком показал на пустую столешницу.

– Дырками от бубликов не прокормишься.

– А-а… – Любомила вздохнула. – Ну, это образуется.

– Ага. Свинья не выдаст, бог не съест, – пробормотал нарядный гость. – Тьфу ты, чёрт! Наоборот!

Опуская глаза, Любомила спрятала ухмылку. Незримую соринку стряхнула с юбки.

И опять молчание стеною разделило их.

– Иван, – задумчиво заговорила женщина, – копейку умел заколачивать, но… Ещё лучше умел пропивать. Что за характер был такой, царство ему небесное! С виду – мужик мужиком, но только стоит выпить – барские какие-то замашки появлялись. Гость поднялся, поправляя чёлку.

– Да это уж я знаю! Всё, что есть в карманах, на ветер выкинет, да ещё и займет у кого-нибудь. У меня, например.