Карсон Маккалерс - Часы без стрелок

— Ну, а если положить тоненький постный кусок с тонюсенькой прослойкой сала?

Шерман злился, что мистер Мелон пришел в самое его любимое время, когда они читали вслух. Старый зануда из аптеки смотрел на них обоих, как на помешанных, и вконец испортил чтение бессмертной поэзии. Он назло ему не стал читать «Гайавату». Как же, будет он разыгрывать мартышку; пусть этим занимается старый судья, ему, видно, плевать, что про него думают, будто он вырвался из сумасшедшего дома!

Мелон попытался его успокоить:

— Янки на севере едят зелень с маслом или с уксусом.

— Хоть я и не янки, а тоже попробую есть зелень с уксусом. Во время свадебного путешествия я ел в Новом Орлеане улиток. Одну улитку, — уточнил судья.

Из гостиной доносились звуки рояля. Джестер играл «Линденбаум». Шерман бесился, что Джестер так хорошо играет.

— Я всегда ем улиток. Привык во Франции.

— Я не знал, что вы были во Франции, — сказал Мелон.

— А как же? Я недолго служил там в армии.

Зиппо Муллинс и правда служил в армии, он рассказал о своей службе Шерману разные истории. Но Шерман к большинству из них относился скептически.

— Д. Т., после прогулки по такому пеклу вам непременно надо освежиться. Как насчет джина с хинной настойкой?

— Это будет очень кстати.

— Шерман, приготовь, пожалуйста, нам с мистером Мелоном по стаканчику джина с хинной настойкой.

— С хинной? — переспросил тот недоверчиво. Правда, этот Мелон — аптекарь, но и он вряд ли станет пить горькую хину, да еще когда не работает!

Судья приказал властным тоном, словно Шерман был его лакей:

— Возьми в холодильнике. На бутылке написано «Тонизирующий напиток».

Почему ж так сразу не сказать? Тонизирующий напиток — вовсе не хина. Шерман это знал — он то и дело прикладывался к бутылке с тех пор, как служил у судьи.

— И положи побольше льда, — сказал судья.

Шерман пришел в бешенство не только от того, что ему помешали читать, но и от того, что им помыкали как прислугой. Он сорвал свою злость на Джестере.

— Что это вы играли — «Рокэбай Бэби»?

— Нет, «Линденбаум», я взял у вас ноты.

— Фу, хуже этой вещи нет среди немецких лидер!

Джестер, который играл с таким чувством, что даже прослезился, сразу же отошел от рояля. Шерман только этого и добивался: мальчишка слишком хорошо играл, особенно если вспомнить, что он читал ноты с листа.

Шерман отправился на кухню и приготовил питье, положив туда совсем мало льда. Кто он им, чтобы его держали на посылках? И как этому Джестеру с его лицом, похожим на фигу, удается играть настоящие немецкие лидер, да еще прямо с листа?

Он не жалел сил для судьи. В тот день, когда умер Большой Мальчик, он даже приготовил ужин и подал на стол, хотя сам он, конечно, не стал есть своей стряпни. Он не пожелал ужинать не только на кухне, но даже и в библиотеке. Он нашел им кухарку. Он привел Сандрильону Муллинс, чтобы она могла помочь по дому в отсутствие Верили. А судья в это время рассказывал своему Другу Мелону:

— Этот парень чистое сокровище, дар небес. Пишет за меня письма, читает вслух, не говоря уже о том, что он делает уколы и следит, чтобы я не нарушал диеты.

Лицо Мелона выразило недоверие:

— А где вы отыскали это сокровище?

— Мне не пришлось его искать. Он сыграл громадную роль в моей жизни еще до того, как родился.

Мелон сделал вид, что пропустил мимо ушей это загадочное заявление. Неужели курносый, голубоглазый негр — незаконный сын судьи? Это кажется невероятным, но чего на свете не бывает?

— Разве не его нашли в одной из церквей для цветных?

— Его.

— А какую роль это может играть в вашей жизни?

— Не только в моей, но и в жизни моего родного, единокровного сына.

Мелон попытался представить себе, что у Джонни Клэйна был роман с негритянкой. Светловолосый, добродетельный Джонни Клэйн, с которым он столько раз ходил на охоту в Серено? Нет, это невероятно, однако опять же, чего не бывает на свете?

Судья будто читал в его мыслях. Здоровой рукой он так крепко сжал набалдашник, что пальцы его посинели.

— Если вы можете хоть на минуту подумать, что мой Джонни стал бы спать с черномазыми девками и вообще был способен на безнравственные поступки… — У судьи от ярости перехватило горло.

— Да я ничего подобного и не думал! — успокоил его Мелон. — Вы напустили такую таинственность…

— Да, это тайна. Но дело настолько скверное, что даже такой старый болтун, как я, не станет о нем говорить.

Мелон понимал, что ему до смерти хочется поговорить, но как раз в эту минуту Шерман Пью со стуком поставил на стол стаканы с джином. Когда он снова выбежал из комнаты, судья продолжал: