Аркадий Лапидус - Любимец Израиля. Повести веселеньких лет

Но столица Казахстана – это не Казахстан! Тем более что теперь мне предстояло жить в Москве, а оттуда, конечно, уже виден Париж, Лондон, Токио – весь мир! Хотелось напоследок увидеть, как люди живут в казахской глубинке. Да и подработать деньжат не мешало.

Пошёл я в медучилище, достала секретарша из сейфа мой отсыревший диплом, и застыл я у карты Казахстана в облздраве почти как романтичный журналист из песни.

Мда-а!..

Куда ни посмотришь всё жёлтым замазано. Пустыня пустыней! И тут я вспомнил, что Толика Садыкова, товарища детства, после сельхозтехникума направили в какой-то Учарал, где живёт какой-то его татарский родственник. Ну, я и ткнул пальцем в это название.

Выписали мне направление, выдали подъёмные – и вперёд! На «коробочке»! Пятьсот с чем-то километров трясся…

Нашёл Толяна, а он сам на птичьих правах у родственников кантуется.

Ну, с жильём для холостого хлопца никогда проблем нет! Снял я угол у одной улыбчивой пригоженькой молоденькой хозяюшки и побежал местному главврачу.

Этакий бай разжиревший посмотрел на меня как на нового раба и, прежде чем засунуть в какой-нибудь пустынный отгон к барашкам, направил в поликлинику. Призывников выстукивать и выслушивать.

Потренькал я по их тощим ксилофонам, полюбовался на кариесные лохматые резонаторы, и скучно мне стало до ужаса. Это вот так всю жизнь чужыми инфекциями и болями жить? Мало своих? В общем, когда этот толстый околомедицинский баскарма (начальник) начал надо мной издеваться, я сказал ему, что любил его маму в хвост и в гриву и хлопнул дверью.

Видели бы вы его глаза! Я думал, что они вот-вот по полу покатятся. Он же не знал – откуда у меня такая прыть. У него же там с первым секретарём райкома и главным мильтоном всё было схвачено и повязано. Деньги текли рекой!..

И началась нормальная жизнь.

Выбросил я направление из облздрава и словно крылья опять выросли. И сразу кушать захотелось. Поэтому зашёл я в единственную в этом районном центре столовую, взял стакан вина на разлив, гуляш, что-то там ещё и только приступил к чревоугодию, как подходят ко мне трое местных орлов.

– Ты, – говорят, – откуда? Ты кто?

– Ну, – думаю, – начались разборки!

– Алма-атинский я! Но это вчера. А сегодня я – московский. Студент московской консерватории! Певец!

Не говорить же им про Гнесинку, о которой даже я не слышал до того, как в ней побывал. Хотя это было даже покруче. Там, оказывается, готовили певцов с правом преподавания в консерваториях.

– А-а, – говорят орлы радостно. – Давай знакомиться!

Ну, я поручкался с ними, и они от уважения к моей столичной персоне принесли мне ещё один стакан вина. Ну и себе тоже. Видно было, что им приятно было заиметь такого знаменитого кореша. Такого масштаба птица к ним ещё не залетала.

Поболтали о том, о сём…

Подумал я, подумал и после этого стакана прибавил к своему артистическому авторитету якобы знакомство с криминалитетом Алма-Аты. Чем закрепил свой имидж намертво! Что-то вроде – "Ты «Носа» знаешь? А "Сипатого?" Я с ними за ручку здороваюсь!.."

– Если кто будет приставать к тебе, только нам скажи! – сказали орлы и очень довольные не стали мешать моей трапезе.

После столовой иду и вижу – этакое воздушное, приятно пухленькое существо передо мной мелькает. Да с косой до пояса. А? Где сегодня такую косу увидишь? Только в школе! Да и то не в столичной!

И всё-таки, если бы не два стакана вина, я бы вряд ли заговорил с ней. А тут такие пласты сладкого романтизма всколыхнулись, что только держись!

– Как зовут принцессу? – спросил я.

– Оленька, – просто и доверчиво сказала принцесса и взглянула на меня такими романтичными глазами, что я чуть не упал.

И уже то, что ей исполнилось только четырнадцать лет, и она закончила лишь восьмой класс, не имело никакого значения. Тем более что Джульетте было не больше.

Вечером мы с ней уже гуляли где-то за посёлком – там, где не было ни единого фонаря, но были невероятной величины и яркости звёзды и в полнеба Млечный путь.

Ну, ясное дело! Если я заморочил голову местным битюгам, то что мне стоило запудрить мозги школьнице!

Но никакого секса! Поцелуи, объятия – и всё! Хотя она через какое-то время была совсем не против…

Я был против!

Ей жить и жить, а я птичка залётная – поматросил и бросил! А чтобы не было лишней гормональной волны, я обратил конкретное внимание на свою разведённую хозяйку. Здесь проблем не было, а как раз оказалось даже слишком наоборот…