Фэнни Флэгг - О чем весь город говорит

Узнав, что произошло, Мэкки засмеялся:

– Ты определенно его порадовала.

– Я чуть со стыда не сгорела!

– Ладно, милая, не переживай. С кем не бывает?

– Со мной не бывает! Сейчас же позвони ему и скажи, что я не его имела в виду.

– Тебе так важно, что он подумал?

– А если он расскажет жене и пойдет молва, что я к нему приставала?

– Ох, Норма…

– Нет, ты не понимаешь, Мэкки! С такой репутацией я не смогу жить в нашем городе. Немедленно позвони!

– А сама чего не позвонишь?

– Я не могу. Ну пожалуйста, Мэкки. Прошу тебя! Как всегда, Норма истерила из-за ерунды. Но Мэкки обещал позвонить.

В мастерской по внутренней связи сказали:

– Эммет, тебя к телефону… третья линия… Механик отер руки и взял трубку:

– Алло?

– Эммет, говорит Мэкки Уоррен.

– Слушаю, сэр.

– У тебя шуры-муры с моей женой?

– Нет, что вы, богом клянусь!

– Да шучу я.

– У-уф…

– Видишь ли… она думала, это я звоню, понимаешь?

– А, ну да, сэр.

– Вот и ладно. Она маленько сконфузилась, и я решил все прояснить. Порядок, старина?

– Никаких проблем…

– Чудесно. Да, и со сметой все замечательно.

– Да, сэр.

Эммет повесил трубку, но сердце его колотилось. Он знал, что Мэкки служил в «зеленых беретах», и здорово перетрусил.

Через две минуты Норма снова была на линии:

– Ты позвонил?

– Да, пустячное дело. Он просто посмеялся. Живи спокойно, ладно?

– Ладно, только машину ты сам заберешь. Я не могу с ним встречаться.

– Я уже понял.

– Это ты во всем виноват. Нечего быть таким обворожительным.

– Я стараюсь, да не выходит. Кстати, Эммет сказал, мне повезло, что жена моя такая страстная секс-бомба.

– Не ври! Он правда так сказал?

– Нет, но наверняка подумал.

– Ох, Мэкки!

– Все, убегаю. Пока.

Норма положила трубку и покачала головой. Иногда Мэкки бывает таким дураком…

За три дня до парада весь город провожал школьный оркестр, который на большом желтом автобусе отбывал в Нью-Йорк. С группой ехали несколько матерей музыкантов, а также Тотт Вутен, дабы перед выступлением причесать мажореток.

– Нас увидит вся страна, – делилась она с Кэти Колверт, – и я залью девчонок крепчайшим лаком. Даже под ураганным ветром все они будут на загляденье.

Лютер Григз ехал грузчиком инструментов и багажа.

Через два дня автобус, набитый возбужденно галдящими ребятами, прибыл в Ньюарк, Нью-Джерси. В холле мотеля музыкантов встретил плакат-растяжка, заказанный жителями Элмвуд-Спрингс: УДАЧИ НА ЗАВТРА! МЫ ВАМИ БЕЗМЕРНО ГОРДИМСЯ!

Однако ранним утром, всего за несколько часов до соприкосновения школьного оркестра с великим событием, кое-что случилось.

Около четырех утра Лютер Григз вышел на парковку, но своего автобуса не нашел. Его угнали, вместе со всеми инструментами и костюмами.

Потрясенные ребята бродили вокруг мотеля. Девочки плакали. Случившееся не укладывалось в голове. Город столько сил положил на сбор денег, родители, бабушки и дедушки предвкушали, как увидят своих чад по телику. В некоторых семьях ради этого даже купили новые телевизоры. А ребят на параде не будет. Полицейские составили протокол, но помочь ничем не могли.

Днем ребята, мистер Куниц и сопровождающие матери смотрели парад по телевизору. Они приехали в такую даль, столько репетировали, и все напрасно. Школьный комитет прислал за ними другой автобус.

Когда музыканты вернулись домой, Мерл Уилер сказал Эрнсту Куницу:

– Что же это за люди такие? Как их земля-то носит? Неужто не понимали, какой это удар для детей?

Тотт Вутен вышла из автобуса злая как черт и сказала встречавшей ее Вербене:

– Представляешь, сперли все мои щипцы и бигуди, весь гель и лак.

Мэкки и Норма Уоррен тоже встречали автобус, чтобы помочь развезти по домам ребят, от убитого вида которых просто разрывалось сердце.

Вечером, уже в постели, Мэкки не сдержался:

– Твою мать! Ох, попадись мне эти мерзавцы! Убил бы голыми руками!

Конечно, автобуса, инструментов и костюмов жалко, но все это можно возместить, думал он. А вот как быть с детскими душами? Гадкий случай убил в них толику прежней веры в добрый мир. И этого уже не вернуть.

Разумеется, в преимущественно христианском городе лейтмотивом ближайшей воскресной службы стала молитва об отпущении греха: «Прости их, Отче, они не ведают, что творят». А вот Мэкки не простил. Он был уверен, что сволочь, угнавшая автобус, прекрасно сознавала, что творит. Молись не молись, но он бы свернул ей шею.