Геннадий Бурлаков - Приемный покой. Книга 1-1. Покой нам только снился

— Что у Вас, доктор, случилось?

— Белочка по отделению ходит,… — ну и рассказал, что у нас происходит.

— Сейчас пришлю своих сотрудников. Открывайте двери. (Дело в том, что все двери в корпусе и отделении с вечера запираются. А реанимация находится в другом корпусе.)

— Мы готовы!

Пока шли реаниматологи, знакомлюсь с историей болезни "белочки". Пневмония, не исключено хронический алкоголизм. Поступил неделю назад.

Из разговора с сестрами и санитаркой выясняю, что это 1 из тех больных, о которых мне упомянула зав. пульмонологией перед началом смены. Они совершенно случайно обнаружили этого больного уже после того, как он выгнал женщин, оставшихся на ночь в палатах на той "пустой" половине отделения, из палат, и муштровал их в коридоре. Не знаю, как уж надо было и чем так запугать этих бедных больных, чтобы они вот так слушались его среди ночи. Или спросонок не поняли ничего.

— Ваше задание выполнено. Слушаю Ваши дальнейшие приказания.

— Подождите в коридоре. Сейчас прибудет подкрепление, и вы перейдете под их командование.

Наконец-то появились анестезиологи. Но присмотревшись повнимательнее, я, если честно, пожалел о том, что их вызвал.

Двое молодых людей в белых халатах пришли в обнимку, т. к. идти поодиночке они бы не смогли, — земля качалась просто неимоверно. Один из них зачем-то на шею повесил сложенную простыню. С трудом они выразили желание посмотреть больного для оказания помощи и решения вопроса о его переводе на месте.

Показываю им стоящего рядом навытяжку больного.

— Сестра, надо его уколоть вот этим лекарством, — сказал более высокий и протянул сестре флакон со снотворным препаратом.

— Но мы не можем его уколоть, т. к. он агрессивен и не дается. Без проблем! Ты колоть можешь? Мы его будем держать, а ты уколешь. Хорошо?

Затолкали они его в его палату, поставили около кровати, и только вознамерились его толкнуть на кровать, как он просто лег сам на постель. От неожиданности тот реаниматолог, что повыше, просто перелетел через кровать, тот, что пониже, упал с этой стороны кровати, т. к. потерял точку опоры в лице своего коллеги.

И вот они лежат втроем: больной на кровати, двое анестезиологов с двух сторон от кровати. Высокий поднимает голову и с восхищением произносит:

— Во крутой мужик! Вы видели, как он меня завалил?

Словом, укололи, пока коллеги его удерживали для страховки. Стал засыпать.

— Вот видите, как все просто? Мы пришли, мы укололи, мы победили!

— Запишите, пожалуйста, все это в историю болезни.

Записывание одной инъекции в историю болезни заняло около 20 минут, т. к. то ручка не писала, то моя гелевая ручка почему-то рвала бумагу, то глаза закрывались, и ручка вообще выделывала на бумаге черт знает что. Но всему бывает свой конец. Вот и история была, наконец-то, записана…

А в дверях стоял мой сержант и вновь ждал моих приказаний!

— Ну что, коллеги, все записали? А теперь берите этого молодого человека, и ведите его к себе.

Вот только тогда выяснилась роль той простыни, которая изначально была намотана, как шарф, на одного из моих коллег:

Они сделали одну петлю вокруг больного, взяли с двух сторон эту простынь и повели его к себе в отделение. Здорово это выглядело в окно: то ли они его вели, то ли он их тащил.

Жаль тех женщин, которые по рассказам дежурных сестер, еще неделю ходили ночью в туалет только по 2–3 человека. Для безопасности.

Много случаев, не хочется только их в памяти хранить. В моей памяти и не удержится такое множество опустившихся, мочащихся под себя достаточно не старых еще мужиков и женщин.

Не хочу даже об этом писать.

Просто к слову о том, что может делать алкоголь с людьми. Хочу привести только еще 1 эпизод из моей жизни.

Дело происходило в мужском общежитии шахтеров, в котором я жил во время своей работы в районном центре.

Хочу заранее уточнить, что это все происходило во времена социализма. Во времена Брежнева.

В общежитии умер старый шахтер. Все последние годы, как помнят его жильцы и работники общаги, он прожил в этом доме. У него в комнате не нашлось ни целой простыни, ни копейки денег. Что говорить о том, что у него не было ни дома, ни семьи, ни имущества. На похороны мы сбрасывались всей общагой, — кто сколько может. Да что-то выделило предприятие, на котором он когда-то работал.