Джесси Бёртон: Муза

– Вы думаете, что люди здесь узнают вас, потому что тоже читали Диккенса, и Бронте, и Шекспира. Но я не встречала никого, кто мог назвать хотя бы три шекспировских пьесы. В школе они показывали нам фильмы об английской жизни – шляпы-котелки и автобусы мелькали на беленой стене, служившей нам экраном, – а снаружи мы не слышали ничего, кроме кваканья лягушек. Зачем нам вообще все это показывали? – Я стала говорить громче. – Я-то думала, здесь у каждого есть титул «достопочтенный»…

Я осеклась, испугавшись, что говорю слишком много.

– Продолжайте, – сказала она.

– Я думала, что Лондон означает процветание и гостеприимство. Возрождение. Славу и успех. Я думала, уехать в Англию – все равно, что выйти из моего дома и оказаться на улице, пусть и на чуть более холодной, но все же в таком месте, где beti [12]с мозгами могла бы жить по соседству с королевой Елизаветой.

Квик улыбнулась.

– Вот о чем вы думали.

– Иногда ни о чем другом думать не удается. Холод, сырость, плата за квартиру, нужда. Но… я стараюсь жить.

Я подумала, что больше говорить не стоит. И так не могла поверить, что сказала так много. На коленях у меня были ошметки булки, полностью раскрошенной. А вот Квик, напротив, казалась совершенно невозмутимой. Она откинулась в кресле, глаза ее сияли.

– Оделль, – проговорила она, – не паникуйте. Скорее всего, с вами все будет в порядке.

Синтия и Сэмюэл поженились в отделе регистрации в Уондсворте, в маленькой комнате, пропахшей бюрократией и дешевым парфюмом, с темно-зелеными стенами и стальными стульями. Ширли и Хелен, девушки из обувного магазина, явились во всем великолепии. Друг Сэма, Патрик Майнамор, работавший водителем автобуса, был шафером. Он привел с собой подружку по имени Барбара, весьма разговорчивую особу, делавшую первые шаги на актерском поприще.

Регистратор окинул нас пристальным взглядом. Мужчины пришли в костюмах, галстук Патрика прямо-таки пламенел; словом, все выглядели нарядно, особенно на таком унылом фоне. Синт была прекрасна – то есть она и так была хороша (даже и в те моменты, когда каждая клеточка ее тела не излучала любовь), но сейчас, в белом платье-мини, в простой шляпке-таблетке и белых туфельках, подаренных ей менеджером Конни в качестве свадебного подарка, она просто сияла. Шейку невесты украшало керамическое ожерелье из голубых цветов, сделанное на заказ, а две жемчужины в ушах были такими идеальными и круглыми, словно устрицы произвели их специально для нее.

На Патрика, начинающего фотографа, была возложена важная миссия сфотографировать всех нас. У меня все еще сохранилось несколько его снимков. Фонтан риса, запечатленный в полете, белый дождь на смеющихся лицах Сэма и Синт, когда они стояли на ступеньках отдела регистрации, подняв сцепленные руки навстречу каскаду зерен.

Что ж, по крайней мере замужество стало триумфом Синт. Конечно, мы изначально осознавали, как нелегко нам будет пробиться в жизни, – к слову сказать, Синт так хорошо работала, что уже и тогда заслуживала собственную обувную империю. Не так-то просто было девушке из Тринадада продавать обувь на Клэпхем-Хай-стрит в 1967 году. Возможно, легче было написать стихотворение о цветах Тринидада, отправить его в Британский совет и получить за это приз. Но теперь у подруги, по крайней мере, был муж, и они отлично друг друга дополняли: серьезный и застенчивый Сэм, находчивая и целеустремленная Синт. Достаточно было взглянуть на его сияющее лицо, когда они расписывались, чтобы понять, как его вдохновляет присутствие любимой!

После церемонии мы сели в кебы и поехали в квартиру Сэма и Патрика, не забыв сообщить таксистам, что наши друзья только что поженились. Водители опустили стекла, включили одну и ту же радиостанцию, и вот из всех автомобилей синхронно зазвучал блюз – так громко, что мы даже опасались ареста за нарушение общественного порядка. Вернувшись в квартиру, мы в эйфории сорвали кухонные полотенца с сэндвичей, нашли открывалки для бутылок, штопоры, поставили пластинку и стали ждать, пока разрежут белый куполообразный торт, который Синт пропитала ромом.

Пару часов спустя появилась новая порция гостей – друзья друзей. Барбара созвала целую банду фасонистого молодняка, длинноволосых девушек в коротких платьях, парней в рубашках апаш – им явно не мешало бы побриться. Я держалась от них в стороне, только смотрела, ведь я уже давно сказала себе, что эти люди не для меня, а я не для них. Спина у меня намокла от пота, а потолок казался ниже, чем час назад. Пара человек из компании Барбары повалились на стол, из-за чего маленькая красная лампа с кисточками скатилась на пол. Сама я никогда не пробовала марихуану, но чувствовала, что кто-то здесь забил косяк.