Анна Зегерс - Восстание рыбаков в Санкт-Барбаре. Транзит. Через океан

Как мы и договорились, ночью я поднялся на мостик. Трибель и Барч должны были вот-вот подойти. Хоть я вырос в деревне и часто проводил ночи под открытым небом, мне показалось, что никогда раньше я не видел таких ярких звезд. Да, пожалуй, у нас и не было таких звезд, как те, что стояли сейчас над моей головой в этом южном небе. Если долго вглядываться в них, на черно-синем небе, не ограниченном ничем: ни кромкой берега, ни башней, ни горной цепью, возникает мерцающее кружение. Но еще сильнее кружится мерцающее отражение на спокойной, но вечно подвижной поверхности океана. Я не мог простить себе, что столько ночей провел не здесь, на палубе, а в каюте, пытаясь уснуть или утихомирить пьяного Войтека, либо болтал с Садовским, играл в шахматы с польским мальчиком, просто курил.

Трибель и Барч поднялись на палубу.

Барч очень хотел, чтобы я нашел на небе Южный Крест, который был виден в юго-западной части неба рядом с созвездием Кентавра.

Меня поразило, как хорошо разбирается Трибель во всем там, наверху. Полный смятения от событий, обрушившихся на него здесь, на земле, он с ясным пониманием толковал о звездном небе.

Он говорил:

— Раньше я представлял себе Южный Крест весьма величественным и был разочарован, когда учитель показал мне его на небе. Вот эти звезды — все вместе они образуют крест. Наверно, всем завоевателям виделось в них нечто непостижимое, захватывающее, виделся символ завоеваний, ждавших их впереди. По этим звездам направляли они свои корабли.

— Ну да, — сказал Барч. — Южный Крест стал приметой, по которой капитаны направляли корабли, и они вообразили, что само небо освещает им путь. Этот воображаемый свет сохранился в созвездии Южного Креста до наших дней.

— Он уже соскользнул вниз и скоро совсем станет невидим, — сказал Трибель. — Дома, на севере, я буду тосковать по этим звездам.

Я спросил:

— Почему? Ведь, если вглядеться по-настоящему, и у нас небо усыпано звездами.

— Я буду скучать именно по этим звездам.

Барч терпеливо объяснял мне, как можно от звезды к звезде добраться до Большой Медведицы.

Трибель еще раз вернулся к своей мысли:

— Представим себе, что конкистадоры плывут на корабле с юга на север, тогда они могут постичь необъятность вселенной только по звездам. Вот, наконец, и Южный Крест, ставший для них священным, остался позади. А после того, как они пересекут экватор, перед ними возникнет Полярная Звезда и то созвездие, что мы называем Малой Медведицей. Но допустим, что для этих конкистадоров ведущей звездой стала бы Полярная Звезда, тогда она превратилась бы в вечный символ. Впрочем, эти завоеватели, плывущие с юга, — плод моего воображения.

Барч на мой вопрос ответил, что он родом из Силезии. Там его отец был учителем в промышленной школе. Сам он учился в горной академии во Фрейберге. Возможно, он потому так интересовался звездами, что его профессия — горные недра.

На следующее утро Трибель подхватил меня под руку и увлек на наше обычное место. Он заговорил быстро и решительно, как бы желая изменить события, о которых собирался рассказывать:

— Густав, руководитель нашей группы, мог бы стать моим другом, если б я тогда доверял кому-нибудь по-настоящему. Но я погибал от любви. Иногда я бросался на другую сторону улицы — мне казалось, Мария Луиза только что свернула за угол. Каждый день я с волнением ждал вестей от нее. А если, как это и случалось все чаще, их не было, я не находил себе места и сердце мое разрывалось.

Но у меня было не так уж много свободного времени — к счастью, добавляю я теперь. Нам приходилось много работать. Предстояли экзамены за очередной семестр, а кроме того, у меня ведь была еще и работа для издательства.

Однажды, когда я сидел в одиночестве и размышлял об одной фразе в последнем письме Марин Луизы, о фразе, которая казалась мне неясной и неопределенной, ко мне словно бы случайно подсел Густав. Он сказал — вполне дружелюбно, — что хочет поговорить со мной по очень важному поводу, и я прервал ход своих мыслей, словно захлопнул книгу.

«Послушай, Эрнст, — начал он, — ты уже давно занимаешься на факультете и делаешь успехи. Но почему ты не принимаешь участия в нашей жизни? Очень редко остаешься на вечерние собрания, никогда не присутствуешь на докладах и вообще живешь обособленно?»

Поколебавшись, я ответил:

«Кроме предстоящих экзаменов, я должен в срок закончить работу для издательства. Кроме меня, нет переводчиков с португальского».