Анна Зегерс - Восстание рыбаков в Санкт-Барбаре. Транзит. Через океан

— В письме говорится не о вас. Почему вы пришли вместо дамы, о которой идет речь? — спросил он.

Я почувствовал, что этот человек, пожалуй, еще хитрее мексиканского консула.

— Простите меня, пожалуйста, что я пришел вместо нее. Я ее единственная опора.

Он вздохнул и попросил показать ему все документы. Он изучил их с не меньшим вниманием, чем письмо. Было ясно, что этот человек способен ознакомиться с тысячами таких бумажек, не исчерпав своего внимания. Я поразился тому, что он, именно он, постиг всю правду из этой пачки документов, которые были не менее сухи, чем тот терновый куст, откуда кому-то однажды явился всевышний. Я положил на стол и свою транзитную визу с красной полоской, и повестку Мари.

— Вы хотите уехать с этой женщиной на одном пароходе? — спросил он.

— Больше всего на свете! — воскликнул я.

Он наморщил лоб и спросил:

— Почему эта женщина не носит вашего имени?

Его взгляд был таким суровым, а внимание таким неподдельным, что я мог ему ответить только правду.

— Не по моей вине. Этому препятствовали обстоятельства.

— Чем вы намерены заняться в дальнейшем? — спросил он. — Каковы ваши планы, над чем вы предполагаете работать?

Его глаза впились в меня как клещи.

— Постараюсь заняться каким-нибудь ремеслом, — ответил я.

— Как, вы больше не хотите ничего писать? — воскликнул он с легким удивлением и даже с ноткой сочувствия.

Под его строгим взглядом, который не допускал лжи, из меня вдруг вырвалась вся правда:

— Я? Нет. Я вам сейчас скажу начистоту, что я об этом думаю. Когда я был мальчишкой и учился в школе, мы часто ходили на экскурсии. Эти экскурсии были сами по себе очень интересными. Но, к сожалению, на следующий день учитель заставлял нас писать сочинение на тему «Наша экскурсия». После каникул мы всегда писали сочинение на тему «Как я провел каникулы». И даже после рождества, после святого праздника рождества Христова мы писали сочинение на тему «Рождество». И постепенно мне стало казаться, что школьные экскурсии, каникулы, рождество существуют лишь для того, чтобы писать школьные сочинения. Так же и писатели, которые были в лагере вместе со мной и вместе со мной бежали, все они пережили самые страшные и самые удивительные события нашей жизни — лагерь, войну, бегство, — словно лишь для того, чтобы потом их описать.

Американец пометил себе что-то и сказал:

— Это тяжкое признание для такого человека, как вы. — В голосе его зазвучало что-то похожее на доброту. — За какое же ремесло вы хотите взяться?

— У меня есть способности к точной механике.

— Вы еще молоды, — сказал он в ответ, — вы еще можете изменить свою жизнь. Я желаю вам счастья.

— Я не могу быть счастлив без нее! — воскликнул я. — Ах, если бы вы действительно могли помочь. Ведь ваше суждение является этической нормой.

Он рассмеялся и сказал:

— В редких случаях. С божьей помощью. Возьмите, пожалуйста, все эти документы, оставьте мне только повестку. Я увижу консула нынче вечером на заседании смешанной комиссии. И прошу вас, не волнуйтесь.

Я поднялся на гору, где расположен форт св. Иоанна, чтобы побыть одному и посмотреть на море. На повороте улицы, там, где ветер дул сильнее всего, я встретил Мари. Ветер гнал ее прямо на меня. Я обнял ее и даже по своей глупости не удивился, что она с такой легкостью пошла со мной, словно нас и в самом деле соединил только порыв ветра на повороте улицы. Я пригласил ее в пиццарню, и мы повернули назад к Старой гавани.

— Мне хотелось побыть одной, — сказала она, — и посмотреть на море.

Мы сели за столик возле самой печи. В отблесках огня ее лицо казалось пылающим и неспокойным. Я представил себе, каким оно может быть, озаренное внезапными радостями и желаниями. Но как всегда, когда я оставался с ней с глазу на глаз, меня пугало, что настал момент, когда я должен ей все рассказать. Принесли розе́, мы выпили. Мне сразу стало легче, испуг уже не так угнетал меня. Мари теребила мой рукав.

— Значит, консул изменил число на моей повестке? — спросила она. — Если ты всюду находишь друзей, которые помогают оформлять мои документы, почему ты не попросишь их помочь тебе? Я не могу поверить, что мы расстанемся… Погляди-ка на меня… Да, я уверена, ты вдруг появишься на пароходе или я встречу тебя в каком-нибудь порту, как сегодня, на каком-нибудь повороте улицы, в чужом городе…

— Зачем? — спросил я и в упор взглянул на нее, но отсветы пламени исказили выражение ее лица.