Владимир Першанин - Я прошел две войны!

Он дал указание начальнику арттехвооружения полка дополнительно выделить для командиров патроны (обычно 50–60 штук). Я часто стрелял из ручного пулемета Дегтярева и не уступал большинству штатных пулеметчиков.

Наш родной «максим» нравился мне точностью прицела. Это достигалось благодаря массивному станку и большой массе пулемета (64 килограмма). Очередями «максима» мы поражали мишени за 600–800 метров и даже за километр.

В то же время громоздкий пулемет служил легкой добычей для снарядов, особенно во время наступления. Два-три осколка в кожух, и «максим» выходил из строя.

Наша учеба в летнем лагере возле станции Дмитриевск в октябре была свернута, и полк перебросили под Ленинград. В первых числах декабря 1939 года мы вступили в войну с Финляндией, о чем рассказал в первых главах.

Апрель и май 1940 года я провел в своем родном селе Коржевка. Председатель колхоза организовал мне торжественную встречу, на которой меня называли «героем», говорили много хороших слов. Я выступил с небольшой речью, стараясь обойтись общими фразами о мужестве наших бойцов и мощном вооружении Красной армии.

Однако некоторые вопросы ставили меня в сложное положение. Почему не довели войну до победного конца и не установили в Финляндии советскую власть? Вспоминая ухоженные поселки и добротные дома финнов, хотелось ответить: «Они и без нее хорошо живут», но получился бы скандал.

Я ответил, что наша армия добилась главного: обезопасили Ленинград, Балтийский флот и наши северо-западные границы. А такие важные политические вопросы, как изменение власти, решают по согласованию с финским народом наша Партия и правительство под руководством товарища Сталина. Мне дружно захлопали и больше тему политики не поднимали.

Много вопросов задавали о боях, штурме линии Маннергейма, как воюют финские солдаты. Всей правды, особенно о тяжелых потерях нашей армии, я рассказать не мог. Поведал односельчанам о нескольких боях, как смело поднимали в атаку красноармейцев политрук Пуняев, а после его гибели лейтенант Чередник.

– Ну а танки? – перебивая друг друга, выкрикивали мальчишки. – Наверное, дали жару финнам?

– Танки хорошо нас поддерживали в атаке, – отвечал я. – Но, к сожалению, тоже несли потери, особенно когда финские пушки вели огонь из дотов.

– Наверное, не всякая пушка танк пробьет. Как там в песне поется: «Броня крепка, и танки наши быстры».

Этот вопрос задал бывший комсомольский секретарь Анатолий Бондарь. Он почему-то не служил в армии, проходил какие-то краткосрочные курсы политработников и сейчас сменил на должности нашего старого секретаря парткома. За те три года, что мы не виделись, он потолстел, был по-городскому одет – полувоенный френч, начищенные сапоги, защитного цвета картуз.

Я недолюбливал Бондаря еще с тех давних пор, когда он свысока решал вопрос о моем приеме в комсомол. Мне хотелось резко ответить ему: «Горят наши танки на поле боя, как скирды соломы. Пятнадцать миллиметров брони даже 37-миллиметровка, самая мелкая пушка, за километр пробивает».

Но ответил, как подсказывал мне здравый смысл:

– Наши танки очень маневренные, экипажи хорошо обучены, но война есть война. В бою они также несут потери.

И сразу перевел разговор на то, что со мной вместе храбро воевал красноармеец Егор Балакин, наш земляк из деревни Проломиха.

– Знаем его, – раздались сразу несколько голосов. – Мужик серьезный, такой не подведет.

Дома было все как прежде. Конечно, за эти три года подросли младшие сестренки, а у Кати родился сын, назвали в честь отца Колей. Мама, увидев мои шрамы, когда я утром умывался, заплакала:

– Как же ты страдал, Васенька!

– Перестань, мама, – весело отозвался я, а Федя спросил:

– Тебя из пулемета или винтовки подранили?

Феде было шестнадцать лет, совсем взрослый парень, но по-деревенски наивный. Я потрепал его по голове:

– Какая теперь разница. Легкое не задело, рука срослась. Вот пальцы на ногах только в сырость или холод ноют. Обморозил я их – ну это ерунда.

– А сколько ты финнов убил? – не отставал братишка.

– Плохое слово «убил». На войне врагов уничтожают. Стрелял, как и все, иногда попадал в цель. А кого чья пуля срезала, неважно.

У меня скопилось довольно много денег. Часть выдали в финчасти наличными, часть лежала на сберкнижке. Я посоветовался с отцом, что надо купить для хозяйства.

– Ты, Василий, для себя прибереги деньги. Тебе уже двадцать два года, женишься скоро. А нам ты и так целый чемодан подарков привез.