Алексей Слаповский - Чудо-2018, или Как Путин спас Россию

Вид у них был, словно их застали врасплох. Будто смеялись они над чем-то неприличным или даже над самим Сухаревым, а тут он и вошел, и они смутились. Но у Дмитрия Васильевича не было времени и охоты разбираться, он бодро спросил:

– Ну, что там про Семенова пишут?

Парни, один долговязый, в очках, второй приземистый, плотный, без очков, оглянулись на девушку, с рыжими жидкими волосиками, очень веснушчатую и поэтому имевшую вид высокомерный и неприступный, потом посмотрели друг на друга. Ответил долговязый:

– А что?

– Да ничего, просто проверяю, вы в курсе событий или нет?

– Мы в курсе. Нужна информация?

– Вообще-то да. Поищите там у себя – или как вы это говорите?

– Погуглить Семенова? Сейчас.

Они уставились в мониторы. Не прошло и пяти секунд, как плотный ответил злорадным, как показалось Сухареву, голосом:

– Нашлось девять миллионов двести двадцать тысяч результатов!

– А если Андрей Семенов?

Уставились, застучали пальцами.

– Четыреста двадцать восемь тысяч! – доложил долговязый.

– Вот дела! Хорошо, тогда так: Андрей Семенов, кандидат.

Сухарев хотел было добавить – кандидат в президенты, но подумал, что слишком раскроется. Не государственная тайна, конечно, но осторожность не помешает.

Они застучали.

На этот раз ответила рыженькая:

– Четыреста восемьдесят шесть тысяч.

– Ого! А что пишут? Для примера хотя бы.

– Андреев Семеновых много. Тут сначала про известных. Семенов Андрей Владимирович, боец смешанного стиля. Семенов Андрей Сергеевич, футболист. Андрей Семенов, без отчества, актер.

– Ясно. Ладно, работайте.

Когда Сухарев вернулся в кабинет, Лара демонстративно посмотрела на свои наручные часы.

Вот нахалка, растерянно подумал Дмитрий Васильевич. И сел за стол. Там он всегда чувствовал себя уверенней.

– А какие могут быть варианты ответов? – спросил Сухарев.

– Поддерживаете или нет. Да или нет. Но допускается и короткий комментарий.

– Комментарий – это хорошо. А то слишком просто – да или нет. В жизни так не бывает. Даже в личной, правда?

– Возможно, – сказала Лара так равнодушно, словно понятия не имела о личной жизни. Или хотела этим показать, что личное сейчас неуместно.

– Еще раз озвучьте вопрос, – попросил Сухарев.

Почти по слогам, как диктующая учительница младших классов, Лара продекламировала:

– Поддержите ли вы нового кандидата в президенты Андрея Семенова, учитывая, что его кандидатуру поддерживает Владимир Владимирович Путин?

Вот заразы, подумал Сухарев о тех, кто придумал этот вопрос. С виду все просто: президент поддерживает, так и ты не зевай. Но что получается в итоге? Что ты готов проголосовать за соперника президента?!

Явная провокация.

При этом, конечно, это не случайный выбор. Как она там говорила? Математическая статистика? Знаем мы, где и как делают эту математическую статистику. И в советское время делали, и сейчас делают. Нет, не методом тыка, а целенаправленно кто-то выбрал Дмитрия Васильевича, желая узнать его мнение. Он все же не последний человек, руководитель, начальник. А начальники у нас всегда голосуют в соответствии с курсом партии и правительства, голосуют правильно.

Но как правильно-то, вот в чем закавыка!

Тут Сухареву позвонили из транспортного цеха с производственным вопросом. Вопрос был мелкий, но Сухарев уточнял детали и подробности, интересовался работой смежных цехов, участков и групп, говорил долго и с наслаждением – эти темы ему были близки и понятны, а то, о чем спрашивала Лара – чуждо и далеко.

Положив трубку, посетовал:

– Видите, какая у меня сразу началась запарка!

И по взгляду ее понял, что она ему не верит и никакой запарки не видит. Вот гадюка-то. Ничего, надо стерпеть.

– Мы вот как поступим. Вы когда должны передать данные?

– Сегодня к вечеру. Потом будут обрабатывать, через день или два обнародуют результаты.

– Хорошо. Тогда давайте вечерком созвонимся. Вы мне или я вам. Или опять заедьте сюда, если не трудно, я допоздна тут.

– Как скажете.

Лара встала, выпрямилось, и Сухареву вдруг почудилось, что на ней красная косынка, армейские сапоги, кожаная куртка, перепоясанная широким ремнем, простроченным двумя рядами дырок, а на ремне – маузер. Именно маузер, и даже стихи вспомнились, школьные, зазубренные на всю жизнь: «Ваше слово, товарищ маузер!»

Что за наваждение?

И почему так тревожно стало на душе?

Девушка распрощалась и ушла. Сухарев, пока не забыл, записал вопрос. Читал и перечитывал его. И все больше понимал, что на него не может быть однозначного ответа. Но требуется именно однозначный, да или нет. Как быть?