Ханс Плешински - Королевская аллея

Наконец помощники портье втаскивают и ставят перед стойкой рецепции шесть или семь чемоданов… Эксперт по городскому обеспечению Гизевинд, расположившись возле камина, уже вовлек в разговор какого-то журналиста; господину фон Зеекену удалось заставить рассмеяться госпожу Цоллич. Атмосфера всеобщей напряженности быстро разрядилась, как обычно и бывает в Рейнской области, — и, поскольку каждый решил положиться на другого, внезапное появление на улице, за стеклянной дверью, многих фигур не привлекло к себе должного внимания.

Портье Элкерс распахнул дверь.

Будто следуя смутному наитию, он сдернул с головы фуражку, прижал ее к груди, поклонился.

Болтовня в вестибюле мгновенно смолкла.

Фон Зеекен, с его загипсованной ногой, снова рухнул в кресло.

О том, чтобы построиться в шеренгу, теперь и речи нет; каждый остался там, где в данный момент находился, и только фотографы ринулись ко входу, преображая вестибюль серебристо-голубыми вспышками.

Что касается трех фигур, которые сейчас медленно, но без нерешительности, входят в отель, то портье Элкерс сперва уловил только два исходящих от них женских голоса: «На вокзале нас никто не встречал, кроме этого ассистента». — «А теперь, когда хочется спокойно разобрать вещи, опять кавардак».

Под грозой фотовспышек приблизились темные силуэты, тут же оказавшиеся на сверх-ярком свету: две фигуры поменьше и одна большая. Лишь мало-помалу присутствующие догадались и убедились… что видят нобелевскую супружескую чету и их дочь.

К членам комитета по встрече вернулась острота зрения.

Томас Манн, вот же он — в шляпе, в бежевом костюме; небрежно свисающие на грудь концы кашне позволяют отчасти разглядеть галстук-бабочку…

Знаменитый! Настоящая знаменитость! Прочитанный и непрочитанный. Писатель, которого приглашал на чай сам президент Рузвельт; создатель Ганса Касторпа, полноватого искателя смысла жизни, в конце романа устремляющегося в бой за кайзера и отечество! Изобретатель диалога между чертом и композитором; обладатель авторских прав на Королевское высочество (какой кинематографический успех!); художник, подаривший миру любекскую сагу; сторонник бомбардировки Германии; радушный хозяин, принимавший у себя в доме Эйнштейна и Марлен Дитрих; олицетворение гуманности, безупречный праведник, маг, сотворивший из букв, на тысячах страниц, фараоновско-библейский Египет — историю Иосифа; заклинатель дурманящего сладострастия — в тех эпизодах, где жена Потифара, изнемогая от любви, что-то нашептывает молодому еврею или где умирающий в Венеции путешественник последним напряжением воли простирает бессильную руку вслед белокурому божественному мальчику, удаляющемуся по водам лагуны; мастер стилистических изысков, который обозвал Фюрера «кровавыми кишечными выделениями больного остаточного народа» и перед тысячами слушателей — в Вене, Праге, Лондоне, Нью-Йорке — думал и говорил об Альбрехте Дюрере, о русских писателях, о духе республики, о ганзейском городе как идеальной форме существования; который в годы Первой мировой войны оправдывал бомбардировку Реймского собора {100} 100 с. 93. …бомбардировку Реймского собора… Во время Первой мировой войны Реймс был захвачен немцами и четыре года оставался в зоне боевых действий. В сентябре 1914 года в результате бомбардировки собор был превращен в «море огня». Были уничтожены остатки витражей, в том числе большая роза (теперь частично восстановленная), значительно пострадали статуи. , а потом превратился в знаменитого во всем мире поборника уживчивости и разоружения; человек, который в детстве, в матросском костюмчике, вместе со своей матерью-бразильянкой еще рассматривал парусные корабли торгового флота, прогуливаясь вдоль берега Траве {101} 101 с. 93. …прогуливаясь вдоль берега Траве… Траве — река, на которой стоит родной город Томаса Манна Любек. ; брат и отец, отец двух знаменитых дочерей и знаменитого сына, лишившего себя жизни {102} 102 с. 93. …брат и отец, отец двух знаменитых дочерей и знаменитого сына, лишившего себя жизни… Имеются в виду старший брат Томаса Манна, писатель Генрих Манн (1871–1950), дочери Эрика (1905–1969; актриса, писательница) и Элизабет (1918–2002; эколог и специалист по морскому праву), сын Клаус (1906–1949; писатель). Всего у Томаса и Кати Манн было шестеро детей. ; неутомимый работник, галеонная фигура всего доброго, правдивого и красивого, но также и бездонно-порочного; тот, кто заставил вновь зазвучать все средневековые колокола Рима {103} 103 с. 94. …тот, кто заставил вновь зазвучать все средневековые колокола Рима… В романе «Избранник» (1951). , кто задумывался о любви между братом и сестрой и о любви матери к сыну; исследователь любви и печали, наслаждения от портерного пива {104} 104 с. 94. …исследователь любви и печали, наслаждения от портерного пива… О портерном пиве идет речь в романе «Волшебная гора» — например, в рассказе о детстве Ганса Касторпа: «Правда, легкое малокровие у него наблюдалось уже с раннего детства, это говорил и доктор Хейдекинд и настаивал на том, чтобы за третьим завтраком, после школы, мальчику непременно давали добрый стакан портера — как известно, напитка весьма питательного; кроме того, доктор Хейдекинд приписывал ему кровообразующие свойства; во всяком случае, портер усмирял буйных духов жизни, просыпавшихся в теле Ганса Касторпа, и успешно содействовал его склонности „клевать носом“, как выражался дядя Тинапель, говоря попросту — сидеть распустив губы и грезить наяву» ( Волшебная гора, т. 1, с. 40; глава вторая). , безысходной — возможно — бренности; обладатель многих наград, в данный момент кашляющий; особый мир в нашем мире, над нашим миром, — и, что совершенно очевидно, его, нашего мира, украшение; необходимый нам возмутитель спокойствия, даритель часов чистой радости: роскошь, без которой невозможно обойтись…