Кристина Кабони: Тропою ароматов

Элена вздохнула.

– Все дело в духах. Меня от них мутит.

Моник удивленно рассмеялась.

– Ты что, шутишь?

Но Элена не шутила, она выглядела усталой, а ее глаза блестели.

– Послушай, – сказала Моник, махнув рукой, – мне нужна твоя помощь. Сегодня мне требуется «нос»! То есть мне нужна ты. Если я вернусь в Париж без нового оригинального аромата, Жак… Знаешь, между нами в последнее время не все гладко. Мне хочется удивить его, заслужить уважение.

– Мой нос уже не тот, Мони! – сказала Элена, пытаясь справиться с подкатывающей тошнотой.

Моник поджала губы.

– Одним обонянием здесь не обойдешься. Ты не просто чувствуешь запах, ты видишь его насквозь. Любой аромат раскрывает перед тобой свою тайну.

– И ты думаешь, что это здорово? – горько сказала Элена. Слова соскользнули с ее губ прежде, чем она успела сдержаться. Есть у нее обоняние или нет, Элена не хотела, чтобы запахи порабощали ее, врывались в ее жизнь. Она и так потеряла детство, этого вполне достаточно.

Ей хотелось покоя, размеренной жизни. Ради этого она готова бороться.

Моник с трудом сдерживала негодование.

– Даже паси ты овец, твой дар все равно бы тебе пригодился. Ты бы почуяла лису за несколько километров. Но так уж сложилось, что ты – парфюмер, и невероятно способный парфюмер. Ты так хорошо знаешь все ароматы, что сможешь подобрать для меня нечто особенное, бесподобное, то, что наведет моего шефа на нужную мысль. Он хочет расширить ассортимент магазина. Я не шучу. Ты не можешь мне отказать!

Элена огляделась по сторонам. Легкий ветерок доносил до нее запах города: запах нагревшейся на солнце черепицы, запах детской мечты, запах вековых традиций, запах любовного шепота и надежды.

Элена зажмурилась, вздохнула и улыбнулась.

Она никогда не могла отказать лучшей подруге. Моник командовала ею с тех самых пор, как в далеком детстве они впервые пустились наперегонки по полям Прованса, проваливаясь по щиколотку в оросительные каналы, и, наконец, споткнулись и рухнули друг на дружку.

Они познакомились в кустах дикой мяты, а неподалеку рабочие собирали лепестки роз. Элена и Моник стали лучшими подругами и оставались ими до сих пор.

Моник пригласила Элену к себе. Жасмин, мать Моник, была египтянкой. Она вспылила и отругала девочек, потом отвела их в ванную, вымыла, вытерла, обняла и поставила перед каждой чашку имбирного чая и тарелку с печеньем. «Держитесь-ка вы подальше от каналов», – сказала она. Побывав у Моник, Элена поняла, что такое настоящая семья. Подруга щедро делилась с ней материнским теплом и семейным покоем. В этом доме Элена чувствовала себя своей.

– Ну что, я могу на тебя рассчитывать?

– Честно говоря, не понимаю, чем я могу помочь. Ты и без меня знаешь, как составить парфюм, ты сделала столько отличных духов!

Моник нахмурилась.

– Да ладно тебе, мы обе прекрасно знаем, что все мои духи примитивны, однообразны и тянут на твердую тройку. Даже моя лучшая композиция не годится на четверку. А ты – как художник, только пишешь не красками, а словами. Они улетают, и остается лишь чистый холст. Но у тех, кто дослушает до конца, навсегда запечатлеется в памяти созданная тобой картина. Я не знаю никого, кто может сравниться с тобой, ни у кого нет твоих знаний, твоего таланта.

– Да уж, талант! Даже не смогла покрыть расходы на…

– Слушай, не надо вечно поминать старую историю с бабушкиным магазином, – перебила ее Моник. – Его пришлось закрыть, потому что ты невероятно упряма. Положись ты на свою интуицию и отступи от древних правил Лючии, все было бы иначе. Ты и сама все знаешь. Мы столько раз это обсуждали. Не понимаю, как ты могла слушать бредни этого Маттео и считаться с ним. Максимум, чему он мог тебя научить, – это накрыть на стол.

Моник фыркнула и огляделась. Она была на взводе, в ее голосе слышалось раздражение.

– Ты никогда ничего не решала, ты просто терпела. Ты меня знаешь, я всегда говорю как есть. Обоняние – это твой дар. И точка. Духи, которые ты сделала для меня и для мамы, были удивительными, такие не повторить. В мире ничего не изменилось: каждый клиент требует уникальный аромат, который отразил бы его индивидуальность.

– Ты умеешь то же, что и я, – упрямо возразила Элена. – Мы вместе учились, вместе делали духи.

Она отошла к металлической стойке, на которой были выставлены флаконы разных размеров и форм. Стекло и хрусталь точно оживали под лучами света, падающими на грани флаконов.

– Все это так, но не я выросла в парфюмерной лавке. Это твоя семья – не моя – веками занималась изготовлением духов. Разница между мной и тобой – как между небом и землей.