Жоржи Амаду - Тереза Батиста, Сладкий Мед и Отвага

Кое-кто отправился навестить детей, отданных на воспитание чужим людям. Любящие мамы шли, неся своих чад на руках или ведя за руку, пичкали мороженым, прохладительными напитками и конфетами. Не скупились на поцелуи и ласку.

Появились на празднике весны, о котором возвещали газеты, и старухи. Освободившись от каждодневного грима, цель которого – скрыть морщины и дряблую кожу, чтобы завоевать клиента, они стали простыми, пожилыми, усталыми женщинами.

Радуясь неожиданному безделью, девицы разбрелись по всему городу – и это для них было праздником. Они бегали босиком по пляжу, сидели в траве, толпились у клеток хищников, обезьян и птиц в зоопарке, заходили в церковь Святого Бонфина.

Те же, кто смотрел, как играют в гольф, около трех дня заметили, что в залив вошло три военных корабля.

Около четырех часов господин губернатор принял во дворце главнокомандующего эскадры американских военных кораблей, ставших на рейде. Сопровождаемый свитой адмирал обменялся любезными приветствиями с главой правительства штата и пригласил его посетить флагманский корабль и отобедать с офицерами.

Вспышки магния и фотоаппараты запечатлевали улыбки, рукопожатия, поклоны. Адмирал известил, что морякам дано разрешение сойти на берег вечером.

В информационных выпусках «Радио Абаэтэ» – самой мощной радиостанции, которую слушают многие, в шесть часов вечера был передан подробный репортаж об американских военных кораблях, ставших на якорь в порту. «Последние новости по «Радио Абаэтэ!», «Имеющееся событие – «Абаэтэ» передает тут же», «Микрофон «Абаэтэ» – это рупор истории», – повторяли дикторы каждую минуту. «Если нет известий, «Абаэтэ» их изобретает», – вторили им конкуренты.

Сообщив о визите высших офицерских чинов к губернатору, о состоявшихся разговорах, о сделанных приглашениях, радио передало дополнительные сведения о кораблях: их названия, даты спуска на воду, чис­ло офицеров и матросов, количество орудий, мощность залпа, скорость судов, имена и послужные списки офицеров, занимающих командные посты. Отдел документальных и исследовательских работ радиостанции оказался на высоте.

Репортаж завершился информацией о том, что моряки сойдут на берег вечером, возможно, около восьми, точный час ещё не определён.

Последняя и любопытная новость, связанная в какой-то мере с визитом американских моряков, была следующей: женщины увеселительных заведений в знак протеста против их запланированного переселения решили объявить забастовку и намерены бастовать до тех пор, пока не смогут вернуться в свои дома и будет су­ществовать угроза переселения.

Около пяти вечера, в то время, когда Бада принимает душ, чтобы смыть липкий пот этого жаркого вечера, инспектор Котиас, джентльмен от полиции, счастливый и утомлённый страстью любовник, включает приемник и отдыхает под звуки музыки.

Заслуженный отдых после часа тяжёлых упражнений: внешне хрупкая Бада – это же опасный поезд, ракета, необыкновенная женщина во всех отношениях. Раньше он называл её статуэткой Танагры, загадочной Джокондой, но, овладев ею обнаженной, шепчет ей в ухо:

– Жозефина, моя Жозефина!

– Почему Жозефина? О, Святая Дева, какое ужасное имя!

– Но разве я не твой Наполеон, не твой Бонапарт? Разве не на Жозефине он был женат?

– А я предпочитаю быть Марией Антуанеттой.

– Исторически это не верно, дорогая, но так и быть, Мария…

– Какая мне разница? – Она заткнула ему рот поцелуем вампирши.

Нет, ни Жозефина, ни Мария Антуанетта, и, если бы бакалавр Котиас осмелился, он назвал бы её теперь Мессалиной. Бада – настоящая фурия, сумасбродство, инспектор прикладывал максимум усилий, чтобы быть с ней на уровне. Его супруга Кармен, урожденная Сар-динья, с весьма жестким характером, когда замечала его интерес к какой-нибудь женщине, всегда с презрением говорила: «Как ты себя ведешь? Это же непристойно, и не ставь меня в глупое положение».

Это его приводило в замешательство, создавало трудности, что и было целью Кармен. С Бадой, к счастью, скромничать было незачем. Ненасытная корова, распущенная, она хотела знать всё о зоне; не только о возникшем вчера конфликте и триумфальной победе Элио, а о жизни проституток во всех подробностях, ах! Как бы она хотела побывать в борделе! Она кусает губы, прижимается к груди инспектора и в самый ответственный момент молит:

– Назови меня проституткой, обругай, избей, мой полицейский!