Уолли Лэмб - Она доведена до отчаяния

Я представила ответное благодарственное письмецо: «Дорогой папа, спасибо тебе огромное, что сломал мне жизнь. Ты хоть в курсе, что я разожралась как слониха, а торжественного дня у меня не будет, потому что я провалила экзамены? Возвращаю тебе твои деньги. Примотай эту сотку скотчем к кирпичу и засунь поглубже в задницу. Боком, чтобы влезло. С любовью, Долорес».

Я плакала до самого дна пакета попкорна с сыром и маминой банки ирисок «Метрекал». А в это время в школе мистер Пуччи, склонный по-прежнему быть моим другом, убеждал педсостав взглянуть на оборотную сторону вещей. Утром он привез мне на дом хорошую новость, квадратную шапку и мантию для парада выпускников (а я даже не удосужилась сходить на репетицию).

– Долорес, ну пожалуйста! – Бабка стояла над моей кроватью, держа выпускную мантию. Ее щеки порозовели от раздражения. – Человек специально приехал, все привез. Он ждет внизу. Что мне ему сказать?

Я смотрела на телеэкран в притворном трансе.

– Скажи этому гомику, чтобы занимался своими делами, – бросила я.

Мистер Пуччи ждал еще четверть часа, не передумаю ли я. Я посмотрела в окно, как отъезжает его желтый «Фольксваген», и вытянула изо рта влажную, пыльную штору, запоздало спохватившись, что жевала ткань. Нацепив академическую шапочку, я принялась фланировать перед зеркалом, глядя, как она чудовищно не подходит к форме моей головы и безжалостно подчеркивает толстые щеки и трясущийся тройной подбородок.

Два дня спустя мать и бабушка стояли передо мной в новых цветастых платьях и с залитыми лаком прическами из парикмахерской.

– Не пойду, – сказала я. – Это фарс, я вам заранее могу сказать.

– Нет, я не в силах постичь, как юная леди может нарочно пропустить церемонию вручения аттестата, – сказала бабка.

– Детка, ну, не упрямься, – уговаривала мама. – А после поедем в «Китайский рай» и отметим!

– Нечего отмечать, – сказала я.

– Или даже в шикарный ресторан! А что, имеем право!

Я хлопнулась на кровать и зажмурилась.

– В последний раз говорю, – сказала я. – Я буду смотреть «Хохмы», а потом пойду в ванную. Я не собираюсь нацеплять эту дебильную шляпу и ходить по сцене вместе со всякими лицемерами.

– Мистер Пуччи будет очень разочарован, – сказала мама.

Глаза широко раскрылись сами собой.

– Кстати, о лицемерах! – заявила я.

Бабка уперлась руками в бока.

– Знаешь что, Бернис? Пусть мисс Зануда сидит дома, а мы с тобой поедем. И я даже попробую эту, прости Господи, еду китайцев. И без нее повеселимся, невелика потеря.

– Браво, бабуля, – хмыкнула я. – Бис. Очень убедительно.

Когда они действительно выехали с подъездной дорожки, я пришла в ярость.

– Предательницы! – сказала я вслух. Мстительно схватив сотку, присланную отцом, я грохнула входной дверью.

Я не переступала порог суперетты Конни уже три года. Задыхаясь от одышки, я набила тележку сладкими десертами в коробках, банками с картофельными палочками – всем, что попадалось на глаза. У витрины деликатесов мое внимание привлекла красная середина ростбифа.

– Мне вот это, – сообщила я.

Биг-Бой безразлично сосал свою сигару.

– Полфунта или четверть?

– Весь кусок.

Его глаза расширились.

– Леди, – сказал он, – этот кусок говядины весит добрых восемнадцать-девятнадцать фунтов и обойдется вам баксов в сорок.

Для Биг-Боя я была незнакомой эксцентричной толстухой. Новая личность меня даже вдохновляла.

– А это мое дело, – огрызнулась я.

Он пожал плечами.

– Нарезать или куском?

– Куском.

У кассы я подала Конни сотку, не обращая внимания, как подозрительно кассирша оглядела купюру с обеих сторон. Итого получилось семьдесят девять долларов и семьдесят девять центов. Конни отсчитала в мою ладонь мягкие, вялые пятерки и однодолларовые бумажки, и я немедленно пожалела, что лишилась сотни.

Дома я разрубила говядину на несколько разных кусков самым брутальным бабкиным ножом. Чем глубже я резала, тем краснее становилось мясо. Я давилась и задыхалась, глотая целиком прохладные жесткие ломти, которые не могла прожевать. Когда заболели челюсти, я завернула остаток мяса в плотную бумагу и спрятала на дне мусорного ведра у крыльца. Это, наверное, мать написала отцу, чтобы прислал открытку. Обновки для колледжа тоже ее идея. Ждет не дождется, чтобы избавиться от меня, только фиг у нее получится.

На тумбочке у кровати бабка держала бутыль «Могендовида», который всегда называла «это средство». Пробка выскочила с влажным сосущим хлопком. Кислая густая жидкость текла у меня по подбородку. У себя в комнате я набила рот картофельными чипсами и печеньем, с хрустом жуя, пока рот не наполнился сладкой, солоноватой массой.