Дина Рубина: Итак, продолжаем!

Я на водителя смотрю – господи, как я его сразу не признала! Ну конечно, он – цепь золотая на шее – точно как их в русских газетах изображают. Подъехали к моему дому, я достаю из кошелька шестьдесят шекелей и мелочь – три по десять – и кладу ему на ладонь. Он удивился – это еще что?! А помнишь, говорю, ты за меня в супермаркете тридцать агорот заплатил? Я человек обеспеченный и одалживаться не люблю. Такая у меня жизненная установка.

Ох, говорит, так это ты?! А я тебя не узнал.

Помог он мне картины вытащить и поднять на третий этаж. Стоит смотрит, как я ключом дверь отпираю. Слушай, говорит, раз такое дело, может, пригласишь кофе выпить?

Нет уж, говорю, не собираюсь кормить ваш местный фольклор новой историей о русских проститутках.

Ну, он стал спускаться вниз, медленно так… На нижней площадке остановился, смотрел, как я картины в дом втаскиваю.

Да… Стоит на площадке и снизу вверх смотрит.

Я уж и забыла – когда в последний раз на меня так смотрели. Мне вообще-то тридцать девять только, и вроде фигура на месте. Но такое ощущение, что мне триста восемьдесят, – я ж училась еще в эпоху промокашек. Недавно студенточка-социолог меня на улице останавливает. Мы, говорит, проводим блиц-опрос населения по возрастным группам. Вы к какой группе относитесь – от пятидесяти до шестидесяти или от шестидесяти до семидесяти?

Я, говорю, отношусь – от ста до ста двадцати. Я училась еще в эпоху промокашек. А сама смотрю на ее шелковые щечки… Ну, юмор-то она даже на этом уровне не воспринимает. Сказала «извините» и отошла.

Так что на меня смотри не смотри – не действует. Я человек в основе своей не лирический.

Картины в дом внесла и дверь захлопнула…

…Вечером Сержант из армии пришел, сидим, чай пьем с голландскими конфетами. А он все – ну расскажи, ну расскажи про Амстердам!

– Ну, – говорю, – дома… будто пьяный макетчик ножницами вырезал и склеил…

– А ты, – спрашивает, – хотела бы там жить?

Я молчу, думаю: надо завтра в полицию сбегать, доложить, что вернулась, не то засадят к чертовой бабушке…

Сержант, ну как маленький – а где, спрашивает, где бы ты вообще хотела жить.?

А я вообще-то нигде бы не хотела… Я уже нажилась – во! Но у меня Сержант… И он заинтересован… Аз анахну мамшихим!

«Шива» – семь дней оплакивания близких после похорон.