Наталия Осс - Антиглянец

– У тебя в детстве какие любимые игрушки были? – спрашивала меня Светка.

– Кукла была немецкая – стюардесса, белый медведь, волчок, собака Динка и луноход. Такой заводной, с космонавтами на борту, – у меня список был небольшой.

Олейникова была побогаче. Из-за границы ей привезли куклу Барби-балерину, к которой Светка не разрешала прикасаться никому. Меня допустила всего пару раз, и я тогда с восторгом обнаружила, что коленки у нее подгибаются. Светка звала ее Яна Каваллери. Предвидя, видимо, встречу России с Роберто Кавалли.

– Ну, Яну-балерину ты помнишь. Еще у меня были два медведя – их звали братья Потыгины.

– Надо было Потанины.

– Ха! И голубая собака Гав, – я помнила эту собаку с лицом гуманоида, – и еще кукла Маша. Я играла в школу. Маша была отличницей, а Потыгины – хулиганы, я им двойки ставила.

– А ты устрой им встречу выпускников. Знаешь, что будет?

– Что?

– Потыгины стали бизнесменами, начинали как челноки, теперь нефтью приторговывают, старший брат – олигарх, младший – депутат от «Единой России». Яна Каваллери победила в конкурсе красоты, походила пару лет моделью, в Париж не взяли, и вышла замуж за одноклассника-олигарха Потыгина. Голубой Гав стал пидором, работал диджеем в ночном клубе и сторчался. А Маша-отличница лечится в клинике неврозов.

– Какая ты циничная, Аленка, – смеялась Светка.

Я вспомнила об этом в бутике Rykiel среди нежно-розовых сумочек. Потому что здесь ни у кого не было ужасно-голубой собаки. Все гармонично с детства. Из магазина я вышла, прижимая к груди косметичку. Настоящий аксессуар для Барби. Буду как Барби.

Экскурсии по музеям не получилось. Я добрела до Galeryes Lafayette и там окончательно пропала.

Потом стало быстро темнеть. Я занервничала – дорога вдоль моря, найду я путь обратно? Вечеринка начинается в семь. Наверное, в семь. А вдруг принесли приглашение? Я ненадолго заеду, просто поздравлю… Право быть вежливой ведь никто не отменял. Почему я подумала, что приглашения не будет? Он не мог не прислать.

В отель я вбежала без десяти семь. Лифт открылся, выпуская наряженную группу русских журналистов.

– Алена, ты едешь? – Маруся в бежевом шелковом платье смотрела на мои пакеты. Вот черт, я выгляжу постыдно – всклокоченная, мятая, с грузом.

– Да! Когда автобус придет?

– Через пять минут. Гони, мы тебя ждем!

Я с порога швырнула пакеты на диван, понеслась к столу – где конверт?! Конверта не было. Поискала на кровати. Нет. Не было. Набрала ресепшн.

– Any message for Miss Borisova? Any invitation?

Нафинг. Ничего для меня не было. И что теперь делать? Звонить ему, поздравить с днем рождения, сказать, что мне не прислали приглашение, спросить почему? Я бы позвонила Ведерниковой, но у меня не было ее телефона. Телефон есть у Маруси.

Надо спуститься вниз, все объяснить, попросить Настин номер.

Я остановилась посреди комнаты. Ну да, и как ты представляешь себе этот разговор?

«– Маруся, дай мне Настин телефон, у меня, конечно, есть телефон Канторовича, но звонить ему неудобно, потому что я не уверена, что он вообще хочет меня видеть.

А она спросит:

– А почему ты не позвонила утром?»

Но я же не могу посвятить ее в историю последних месяцев своей жизни. А потом ребята будут сидеть в автобусе и ждать, пока я высушу голову над батареей?

Решение было единственным – спуститься и сказать, что я не еду. Срочная встреча – друзья приехали из Москвы. Нет, лучше из Парижа.

Я так и сделала. Никто не расстроился.

– Ну и зря! Там что-то суперское будет. У него юбилей, сорок лет. Главное событие светского года – после облома с Прохоровым. Сегодня два самолета прилетели. Это абсолютный must have сезона – быть там.

Иметь или быть. Точный перевод – я должна иметь быть там. Кто сказал, что я должна?

Они уехали. А я осталась – думать над вопросом, надо ему звонить сейчас или не звонить больше никогда. Сорок лет. А ведь сорок не отмечают. Говорят, плохая примета. Почему он не мне сказал, я бы отговорила. Папа отмечал, а потом был тяжелый год – они с мамой поругались, собирались разойтись. Слава богу, все наладилось, и мы поехали отдыхать в Адлер, к морю…

И что мне сейчас делать – напиваться в одиночку в номере? Кстати, вина-то и нет. Две бутылки, купленные в Monoprix, я уже выдула, запивая предыдущие два дня.

19.45. Я пошла в душ.

20.05. Уложила волосы. Закурила.

20.35. Он не звонит. Никто не звонит. Если это ошибка и он присылал приглашение, он бы позвонил сейчас. Я лежала и смотрела в потолок, представляя, что происходит там, где собрались сейчас «все наши».